Наташе показалось, что наглые карие глаза секретаря сканируют ее сына.

— Отчество у него Олегович, — мягко сообщила она. — Но вы можете называть его просто — господин Гольц-младший.

Несмотря на опыт многочисленных битв с Евгенией Генриховной, Мальчик Жора не смог скрыть мгновенно промелькнувшего выражения на лице. Правда, оно тут же исчезло, сменившись любезной полуулыбкой. «Не хватает еще, чтобы он мне сейчас поклонился», — промелькнуло у Наташи в голове. Но секретарь, чуть наклонив голову и улыбнувшись еще шире, бархатным голосом произнес:

— Все-таки Тимофей Олегович как-то проще выговаривать, вы не находите?

И, кивнув по своему обыкновению, стал неторопливо спускаться по лестнице.

Держа Тимофея за руку и не прислушиваясь к его вопросам, Наташа пошла к детской. Выражение ненависти, появившееся на секунду у Мальчика Жоры и тут же исчезнувшее, было слишком очевидным, чтобы можно было его проигнорировать. «Елки-палки, да он же нас обоих ненавидит! — сообразила Наташа. — Особенно Тима. Но за что?!» Она остановилась перед дверью и поглядела сверху на беленькую макушку сына.

— Тимоша, тебя никто не обижает? — неожиданно спросила она.

— Что? — Мальчик поднял голову вверх и взглянул на Наташу большими синими глазами. — Что, мам?

— Тебя никто не обижает? — Она присела на корточки, вглядываясь в чистое детское личико. Тимоша вытянул губки вперед, как делал всегда, когда не мог чего-то понять. — Может быть, тебе здесь, в доме дяди Эдика, что-то не нравится?

Она понимала, что задает бессмысленные, даже вредные вопросы, но ничего не могла с собой поделать. Ее охватила тревога сродни той, что она чувствовала тогда, на дороге, когда убегала от черной машины.

— Мне все нравится, — охотно сообщил Тим. — А ты мне велосипед купишь?

Помолчав пару секунд, Наташа поднялась и толкнула дверь в детскую.

— Куплю. Вот будет тепло, тогда и куплю.

Степан Затрава ходил по кабинету — от стола к окну, чуть потоптаться около подоконника и обратно. И опять — от стола к окну, потоптаться, обратно. Оба помощника сидели в креслах и напряженно смотрели на босса. Затраву за глаза называли только так, и в этом не было ни малейшей иронии.

Затрава в очередной раз остановился около стола и вытянул руки вперед, сцепив пальцы. Раздался неприятный хруст. Степан поводил головой влево-вправо, разминая шею, поморщился и наконец посмотрел на своих помощников.

— Хребтина что-то побаливает, — пожаловался он. — К дождю, наверное. Вообще говоря, пора бы уже — весна на улице. Как там… — люблю грозу в начале мая…

Один из помощников счел своим долгом улыбнуться, второй, более опытный, сидел без всякого выражения на лице.

— А ты чего лыбишься, Коля? — уставился на первого Затрава. Голос его был дружелюбным и заинтересованным, но Коля тут же перестал улыбаться. — Нет, ты мне скажи: что ты лыбишься?

— Да вы про грозу сказали, Степан Михайлович, — пробормотал, оправдываясь, Коля.

— И что?

— Смешно.

Затрава перевел взгляд на второго мужчину, неподвижно сидевшего в кресле, и на лице его появилось страдальческое выражение.

— Выйди-ка, Коля, — попросил он мягко, и парень тут же торопливо выскочил из кабинета. — Алексей Алексеевич, ты где мне таких ослов находишь? — повернулся босс к оставшемуся в комнате помощнику. — Скажи, вот как с ним работать, а?

— Какого ты попросил, такого я тебе и нашел, — спокойно отозвался мужчина, не глядя на Затраву. — Ты хотел Аркадьичу удружить — вот и удружил. А то, что у него сынок такой раздолбай, так извини — не я его жене Аркадьича заделал.

— Правда, не ты? — На лице Затравы появилось такое искреннее изумление, что Алексей хотел было ответить, но быстро закрыл рот. Затрава удовлетворенно ухмыльнулся и уселся за стол. — Ладно, черт с ними, с раздолбаями. Что нам с этой сукой делать, вот скажи мне?

Алексей Алексеевич наконец посмотрел на босса. Тот легонько барабанил пухлыми пальцами по столу, покачивая в такт головой.

— Трам-тира-лира-пам, трам-пам-пам-пам. Козлов, ты не молчи, ты давай мозговой штурм какой-нибудь устрой, что ли. С юристами там посоветуйся. За что они такие бабки получают?

— Свои бабки они отрабатывают. Не в юристах дело, ты сам прекрасно понимаешь.

Затрава понимал. Дело действительно было не в юристах. Дело было в том, что отличная, отлаженная схема, отработанная уже не один раз в разных регионах, дала сбой. И причиной тому были неожиданно обнаружившиеся связи Евгении Генриховны Гольц.

— Черт, ну вот откуда у стервы выход на Мамонова, а?! — не выдержал Затрава, шарахнув кулаком по столу. — Нет, ты скажи мне, откуда? Какого хрена Ботвинник твой проворонил, когда про нее выяснял?