Тем временем дождь перестал и небо начало проясняться. Это было очень кстати, потому что в потолке уже зияла большая дыра. Встав по очереди на широкие плечи Эмери, Виннету, Франц Фогель и я вылезли на крышу, потом за руки подняли и его. Двигаясь ползком, мы разошлись в разные стороны: я взял на себя фасад дома, Виннету — его заднюю стену, Эмери занял позицию справа, а Фогель — слева.

Осторожно глянув вниз, я заметил прямо под собой двоих парней и дважды выстрелил в воздух. Они испугались и стремглав скрылись. Раздался выстрел из Серебряного ружья Виннету. Он прокричал:

— А ну-ка отойдите немедленно от лошадей! Я не шучу! А кто не понял, может получить пулю в голову.

Эмери и Францу тоже пришлось пустить в ход свои ружья. В общем, первую атаку мы отбили. Вскоре все стихло.

Мы спустились через дыру в дом. Индианка сидела все в той же позе, в какой мы ее оставили. Мне подумалось, что эта женщина, пожалуй, не слишком привязана к своему супругу. А Виннету спросил ее прямо:

— Почему моя краснокожая сестра не ушла к своему мужу?

— Потому что я ничего не хочу слышать о нем больше, — ответила она и добавила: — Сеньоры, дайте мне немножко денег, чтобы я смогла вернуться к своему племени.

— Ты хочешь вернуться в Сонору одна? — удивился я. — Но тебе придется идти по землям племен, которые враждуют друг с другом. Неужели ты не понимаешь, чем это тебе может грозить?

— У бедной скво не может быть врагов.

— Это верно. Ни один воин не сделает тебе ничего плохого, но шальным пулям все равно кого убивать. Может, тебе лучше все же не уходить от мужа?

— Нет, мне лучше — уйти. Я медленно умираю от тоски по моим родителям и братьям.

— А может, дело в том, что твой муж плохо с тобой обращается?

— Он — злой человек. Я ненавижу его.

— Ладно! Мы дадим тебе денег. Надеюсь, тебе хватит их, чтобы добраться до родных.

Я дал ей, сколько мог, Эмери — раз в десять больше, а Виннету вытащил из своего мешочка на поясе небольшой слиток золота.

— Сеньоры, благодарю вас! — взволнованно воскликнула женщина. — В этих стенах вас поджидала смерть, а вы так добры ко мне. Как я рада, что нападение на вас закончилось неудачей для этих собак!

— А чего они, собственно, хотели?

— Убить вас во сне.

— Кто это придумал?

— Белые, отец и сын. Сначала к нам зашел сын и белая скво. Он думал, что вы уже убиты, но появился его отец и рассказал, что вы преследовали его по пятам, а потом ограбили и убили его брата. Мы сделали все, как они нам сказали: муж дождался вас и пригласил в дом, я принесла весть об этом белым сеньорам. И они сразу же помчались сюда вместе с воинами юма, прихватив меня тоже.

— А разве ты не могла предупредить нас о нападении?

— Не в этом дело, — с достоинством ответила индианка. — Я не хотела предупреждать вас, потому что думала, что вы плохие люди. Но как только ты заговорил со мной, я поняла, что меня обманули. Вы добрые и щедрые, и я хочу отблагодарить вас чем могу.

— Ты можешь сделать это, если откровенно ответишь на наши вопросы.

— Спрашивайте!

— Вчера твой муж рассказал нам, где расположено пуэбло. Он сказал правду?

— Да. Старший белый сеньор приказал ему говорить правду.

— Но ведь нас должны были схватить здесь.

— Да, но у них был еще запасной план на тот случай, если бы здесь что-то сорвалось.

— Ты об этом что-нибудь знаешь?

— Да, знаю, и не только я, все юма знают и готовы отомстить вам.

— Ну так что же за ловушку они нам приготовили?

— Здесь у них уже ничего не вышло. Теперь юма должны оставить на земле четкие следы, которые должны привести вас в пуэбло. Отсюда тропа идет к Флухо-Бланко, потом появляется с другой стороны потока, на левом берегу, и идет до того места, где ущелье настолько сужается, что там может проехать только один всадник. Как раз в этих местах в скалах открывается расселина и узкая тропинка ведет вверх, в пуэбло. По обе стороны от нее вздымаются отвесные скалы, по которым не смог бы вскарабкаться ни один человек. Вот там-то вас и хотят взять. Половина юма будет ждать вас на этой тропинке, остальные останутся внизу, пропустят вас в расселину и пойдут следом.

— Недурно придумано. В этом месте мы смогли бы идти только гуськом, друг за дружкой.

— Это все придумал старик.

— Я так и думал. Но он кое-чего не учел. Мы не слепые и, когда пересчитали бы следы, сразу бы заметили, что добрая половина их внезапно исчезла. Но ведь следы не могут раствориться в воздухе, и мы сразу же догадались бы, куда поскакала одна половина всадников, а куда — другая. Мы бы сумели подобраться к юма, сидевшим в засаде, и перебить их всех до одного.