— Ну вот, теперь вы снова чисты, и никто не будет бояться прикоснуться к вам. Можно возвращаться в лагерь!

— Подожди немного! — попросил я. — Могила расположена на территории, принадлежащей аярам, верховным шейхом которых ты являешься. Можешь ли ты обещать, что это место будет почитаться вами и твои люди не обесчестят его?

— Клянусь Аллахом и Пророком его! Но почему ты так заботишься о могиле чужого тебе человека?

— Я предполагаю, что через некоторое время она еще раз может быть вскрыта. Вы же представляете себе, что здесь произошло?

— Да.

— Мы должны составить документ, который имел бы законную силу по ту сторону океана, в Америке. Ты, как шейх племени, которому принадлежат эти земли, должен будешь подписать его, мы — тоже, но как свидетели, а если свою подпись поставит господин ратей, то это все, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. А теперь, Мубир бен Сафи, я прошу тебя ответить мне на один очень важный вопрос: где сейчас находятся вещи убитого?

— Его лошадь мы пустили в свой табун. Оружие взял себе коларази, но, когда сам он лежал связанным в палатке, я приказал принести это оружие мне. Я покажу его тебе, если захочешь — забирай его.

— А другие вещи? У убитого наверняка были при себе часы, может быть, кольцо и, уж точно, всякие мелочи, которые люди берут в дорогу. Ничего такого мы не обнаружили. Может быть, коларази присвоил и эти вещи?

— Об этом я ничего не знаю!

— Как это ничего? Ты же снял с него все, что на нем было.

— Оружие я взял себе, потому что пленнику его иметь не положено, но в его карманах я не рылся и всем строго-настрого запретил что-нибудь отбирать у коларази.

— Почему?

— Я выполнял соглашение, которое мы заключили, когда он сдался в плен. Я вынужден был пообещать, что его собственность никто не тронет.

— Значит, все, что он взял у убитого, должно еще оставаться у него?

— Разумеется, потому что я убежден: ни один из моих воинов не посягнул на эти вещи.

— Хорошо! Посмотрим, так ли это! Пошли!

— Да, пошли! Меня не волнует, что будет с коларази и его собственностью. Свое обещание я сдержал, а защищать его имущество от вас я не обязан. С тех пор, как я выдал его вам, вы можете делать с ним все, что хотите, а мне больше нет дела до него.

Как только мы вышли из ущелья и добрались до лагеря, шейх расстался с нами. Нам не показалось странным, что ему не хотелось показываться на глаза человеку, еще совсем недавно бывшему его союзником в борьбе с нами. Крюгер-бея отвлекли командирские обязанности, а мы, остальные трое, отыскали Мелтона. Он был крепко связан, да еще и прикручен к врытому в землю столбу. Возле пленника мы увидели двух часовых. Заметив нас, он отвернул голову, давая понять, что знать о нас не желает.

— Мастер Мелтон, — обратился я к нему, — мы пришли выяснить у вас кое-что. Думаю, что у вас хватит благоразумия, чтобы ответить нам.

Он ничего не сказал, даже не посмотрел в нашу сторону. Тогда я продолжил:

— Итак, кто был этот чужестранец, что приехал сюда с вами из Туниса?

Он не ответил. Тогда я приказал одному из солдат:

— А ну-ка позови бастоннаджи! Пусть он вернет этому человеку способность говорить.

Мелтон вскинул голову и выкрикнул:

— Ты не посмеешь меня высечь! Я не так беспомощен, как ты думаешь! Сегодня не повезло мне, а завтра фортуна может изменить тебе! Запомни это!

— Не смешите людей! Вам, пожалуй, будет слишком трудно развернуть те силы, которыми вы мне грозите. Взгляните-ка на человека, стоящего рядом со мной. Припомните: разве вы не встречали его раньше?

Он чертыхнулся.

— Неужели вы никогда ничего не слышали о Виннету, верховном вожде апачей? — продолжил я.

Он повторил свое проклятие.

— Можете ругаться сколько угодно, но в Штатах вы должны заплатить по счету, и мы сделаем все, чтобы это произошло. Но об этом мы поговорим после, а теперь я с Виннету заставлю вас ответить на наши вопросы. Смотрите, бастоннаджи со своими помощниками уже здесь! Даю вам слово, что каждый ваш отказ говорить будет стоить вам десяти ударов по пяткам. Итак, кем был тот чужеземец, о котором я только что спрашивал?

Он долго смотрел мне прямо в лицо, словно пытаясь угадать мои мысли, а потом ответил:

— Что это вам взбрело в голову спрашивать об этом человеке?

— Он меня заинтересовал.

— Поймать вы меня хотите, поймать! Знаю я вас! От вас всего можно ждать!

— А я и не скрываю своих планов. Я твердо намерен приказать высечь вас, если вы наконец не ответите мне. Итак, кто этот чужеземец?

Бастоннаджи стоял в позе, по которой можно было понять, что он ожидает только моего знака, поэтому Мелтон сквозь зубы ответил: