Шли гуськом, с трудом переставляя ноги. Часто приходилось останавливаться, чтобы сменить идущего впереди. Головному приходилось особенно туго: ноги утопали в снегу выше колен. Это быстро утомляло. В движении разогревались до испарины, а на привалах мерзли, коченели руки и ноги. И опять подымались, опять шли и шли…

— Хоть бы кто из нас приустал, а то чертова дюжина к добру не приведет, — ворчал самый молодой в группе девятнадцатилетний партизан Игорь Гороховский.

Ефимов резко оборвал его:

— Брось молоть чепуху! Какую-то чертову дюжину придумал… Вас двенадцать, а тринадцатый — я. Успокоился?

— Все равно тринадцать, — уныло буркнул Гороховский, не глядя на лейтенанта.

Ефимов с досадой махнул рукой. Он еще раньше заприметил что-то странное в поведении Гороховского: то он становился не в меру говорлив и весел, то вдруг сникал, удивленно озирался по сторонам, немигающими глазами смотрел на товарищей и будто не узнавал их.

Было хмурое морозное утро, когда группа, в который раз пересекала просеку. Неожиданно поодаль показалась длинная цепочка людей, переходивших просеку в обратном направлении. И те и другие остановились, присмотрелись и, убедившись в том, что набрели на своих, пошли навстречу друг другу.

Оказалось, что это была сборная группа из партизан, отбившихся от своих отрядов. Было их двадцать два человека и среди них молодая женщина по имени Лора, жена погибшего недавно командира одного из отрядов. Ефимов знал ее и был рад встрече. Сборную группу вел старший лейтенант Васин. Собственно, никто его не назначал; сам проявил инициативу, возглавил людей, хотя партизанил он, по словам Лоры, не очень давно.

— Бежал из плена, — пояснила она. — У нас был командиром отделения. Говорит, будто старший лейтенант…

Подошел и сам Васин.

— Куда путь держите? — спросил Ефимов.

— А куда теперь идти? К линии фронта… — как само собой разумеющееся сказал Васин и добавил: — Главное вырваться из окружения, а там будет видно…

Доводы Ефимова о нецелесообразности и опасности избранного Васиным направления не убедили его. Он и слушать не хотел о маршруте в Белорусские леса. Лора молчала, но выражение ее лица говорило о скептическом отношении к плану старшего лейтенанта.

В разговор вмешался Изотов.

— А может, и в самом деле лучше двинуть на северо-восток?! Откуда мы знаем, что там засады? Только догадки…

— Хе-хе! В Белорусские леса ушла без малого вся наша орава, теперь туда и немцы пожалуют… Это уж как пить дать! Все отсюда перемахнут туда… — затараторил вдруг стряхнувший с себя уныние Гороховский.

— Ишь ты! К бабушке на печку захотел? А кто воевать с немцами будет? — разозлился Ефимов. Доводы Гороховского не поколебали его. Но группа Васина должна была вот-вот тронуться в путь, и Ефимов подумал: «В самом деле, ведь никто не знает, какое положение в северной части района. Быть может, там проще прорваться? Да и легче будет вместе, тем более, что у группы Васина есть станковый пулемет, правда, без станка, но с затвором, исправный…».

— Ладно, — сказал он примирительно. — Пусть будет по-вашему. Пошли вместе на север…

Васин, показавшийся Ефимову при первом знакомстве человеком черствым, неразговорчивым, как-то сразу преобразился. Он предложил Ефимову распределить рации, питание к ним и прочий груз между бойцами его подразделения и высказал искреннее сожаление, что ничем больше не может помочь.

Ефимов принял предложение с благодарностью, но приказал отдать только вещевые мешки со взрывчаткой, капсюлями, детонаторами и другими приспособлениями к минам и часть запасных комплектов питания.

— Радистам не положено расставаться со своими рациями, — ответил он на повторное предложение Васина распределить и рации.

Изотов нес теперь лишь динамомашину, или, как обычно ее называли радисты, «крутилку», а Ефимов при себе оставил главную рацию — портативную — и полевую сумку с документами.

Тронулись в путь. Все почувствовали облегчение, но ненадолго: Васин отказался остановиться на дневку. Он, наоборот, предпочитал двигаться только днем.

— Сейчас видно, куда идешь и что делается вокруг. А что ночью? — парировал он доводы Ефимова.

Было тяжело после бессонной ночи, но Ефимов с товарищами решили не отставать. Так они и шли, подолгу отдыхая, однако и переходы совершались немалые. Васин шагал бодро, людей вел уверенно, отдавал четкие приказания, отчитывал отстающих, не терпел пререканий, хныканья.

К радости Ефимова и его товарищей, день прошел спокойно. Остановились на отдых, только когда стало темнеть. Ефимов очень удивился, узнав, что старший лейтенант разрешил разжигать костры. Он поделился своими опасениями с Изотовым.