Шрифт:
Он побрел в лес. Его не было столь долго, что вся рыба была очищена, а лещи и подлещики уложены в соляной раствор. Наконец он явился, неся небольшую кучку хвороста.
– Это все? – спросил его Гостомысл.
– А что, мало? – удивленно спросил Сюкора.
– На растопку хватит. Где же столько времени прохлаждался?
– Как где? В лесу.
– Тебе ничего нельзя доверить! – в сердцах сказал Гостомысл. – Ничего-то ты толком не можешь!
– А зачем? Я – княжич. За меня мои верные слуги и подданные сработают.
Гостомысл срубил засохшее на корню небольшое дерево, посек его на части, скинул сверху на площадку, а Хвалибудий в это время принес подобранные в лесу сухие ветки. Подвесили над огнем ведро с водой и, когда вода закипела, бросили рыбу, пшено и соль. Скоро от варева пошел такой запах, что у парней подвело желудки и закружилась голова. Они поочередно подходили к костру, подкидывали веточки и жадно смотрели в ведро, спрашивая друг у друга:
– Может, готово уже?
На холстине были разложены хлеб, зеленый лук. Стояли наготове деревянные чашки и ложки. Наконец Гостомысл зачерпнул немного ухи, попробовал и, задумчиво глядя на другой берег, изрек:
– Уха готова.
Тотчас вокруг ведра началась оживленная возня. Каждый пристроился как ему удобней и принялся за еду. Некоторое время раздавалось только смачное чавканье, потом Хвалибудий не выдержал:
– Ну ушишка, я вам скажу!
– Пальчики оближешь, – поддержал его Гостомысл.
– Ум отъешь! – глубокомысленно заключил Сюкора.
Вдруг он громко хлопнул ладошкой по жирной ляжке, проговорил:
– А вот и первый маленький ласковый комарик пожаловал!
– Теперь жди вечернего нашествия! – поддержал его Хвалибудий.
– Вечер ерунда. Ночью что будем делать? Заедят!
– И все по твоей милости. Ты не взял палатки!
– Давайте сворачиваться и – домой!
– Ага! Против течения, может, только к полуночи причухаем!
– Дела-а-а...
После некоторого молчания Гостомысл сказал решительно:
– Строим шалаш. Закроем еловыми лапами, оставим узкий проход, его заткнем рубашками. Встаем и быстро за работу!
– Ишь раскомандовался! – неприязненно косясь на новгородского княжича, проговорил Сюкора. – Тебе надо, ты и строй!
– Раз я приказал, значит, будем заниматься шалашом!
– Это почему же? Мы одинаково с тобой княжичи! Ровня!
– Нет, не ровня! Твое племя подчиняется нашему князю!
– Сегодня подчиняется, а завтра не будет.
– И завтра, и послезавтра!
Неожиданно в разговор вмешался Хвалибудий. Сказал неприязненно:
– Ты, Гостомысл, того... не очень-то. Кто кому должен подчиняться, это большой вопрос. В нашем племени, например, считают, что вы, новгородские славене, вообще народ не из наших краев, а пришлый из-за моря. Стало быть, никаких прав на руководство нами не имеете.
– Вот-вот, и у нас о том же я слышал, – добавил Сюкора. – Жили вы, славене, где-то далеко на западе. Вот туда ступайте, там и командуйте! А мы, чудь, исстари живем в здешних местах, это наша земля. А пришельцев не очень уважаем!
– Верно, наши предки жили на реках Одра и Лаба, недалеко от Дании. Ну и что? Два с лишним века назад мы пришли на эти земли и никуда уходить не собираемся! – набычился Гостомысл.
– Собираетесь не собираетесь – это ваше дело. Только чужие вы среди нас. Даже разговор не такой, как у нас, здешних славян.
– Мы – славяне, и у нас единый корень!
– Может, корень и один, да деревья разные! [3]
Гостомысл стоял перед княжичами, сжав кулаки и тяжело дыша. Казалось, еще мгновенье и он кинется в драку, но здравый смысл пересилил. Нельзя будущему князю давать волю своим чувствам, учил его отец, князь Буривой. Властитель должен быть всегда выдержанным и хладнокровным и подчинять свои действия только уму. А в данном случае, ко всему прочему, кулаками ничего не докажешь, княжичи отстаивают взгляды своих племен, и ничем переубедить их не удастся.
3
До XIV века сохранялись различия между славенами и другими восточнославянскими племенами. Язык новгородцев был ближе к польскому.
– Хорошо, – сказал он глухо. – Дурное дело нехитрое. Оставайтесь здесь, пусть вас жрут комары. А я позабочусь о себе сам.
Он круто повернулся и стал карабкаться наверх, срываясь и скользя на круче.
– Обойди по пологому месту! – насмешливо крикнул ему Хвалибудий.
Но Гостомысл упорно взбирался, пока не скрылся за кромкой берега.
– Вот упрямый черт, – в сердцах проговорил Хвалибудий, провожая его взглядом, потом повернулся к Сюкоре: – Что делать будем, княжич чудных людей?