– Все неуспехи с одного разброда пошли: сделка была верная, а сорвалась, потому что компаньон мой то так думал, то эдак. А за ним и другие компаньоны в сомнения вошли. Словом, кругом разброд.

– Тогда и пиши: «разброд». Потом надевай ежовые шкурки как рукавицы да и комкай, мни лист – не хочу, мол, никакого разброда, и больше его у меня не будет. И говори: «Не разброд надо мной, а я над ним! Беру разброд в ежовые рукавицы!» Как сомнешь лист, потихоньку снимай рукавицы, да так, чтоб лист промеж них остался. И все это засунь в мешок. Мешок под дверь в доме клади. Никакой разброд к тебе больше и носа не сунет. Кому охота в ежовых рукавицах оказаться?

Внял Смолокуров дедовому совету: сделал, как тот научил. И выправились дела-то! Даже больше: в гору пошли. Не верите? Да в центре Сызрани до сих пор есть два каменных дома, выстроенных купцом Смолокуровым. До сих пор стоят – в то время на века строили.

Рецепт 1. Пропишем по-своему рецепт дедушки Фрола. Конечно, найти ежовые шкурки нынче проблематично. Но можно и не убиваться – по-современному на вещи взглянуть. Ведь что такое – ежовые рукавицы? Рукавицы с колючками. Ну, рукавицы или хоть варежки поплотнее, надеюсь, у вас имеются. А как сделать колючки? Тоже не сложно – натыкать булавок.

Словом, берем старые, заслуженные в труде рукавицы (плотные варежки). Еще берем десяток английских булавок. Просто иголки использовать ни в коем случае нельзя. И не потому, что можно загнать иглу в палец, а потому, что игла – вещь священная, для таких действий не предусмотренная. Правда, черные маги ее используют, но мы черной магией не занимаемся. Да и вообще наши действия – не магия, а исторический рецепт, прецедент по большому счету.

Набиваем с обратной стороны рукавицы английскими булавками так, чтобы острия торчали наружу. Это и будет заготовка наших ежовых рукавиц.

На листе бумаги пишем слово «кризис» – мы ведь для него, нелюбимого, ежовые рукавицы готовим. Впрочем, можно написать и иное слово – все зависит от зла, которое вам мешает.

Ну а далее по сценарию, рассказанному дедом Фролом. Мнем и мнем, приговаривая:

– Не кризис надо мной, а я над ним! Беру кризис в ежовые рукавицы!

Здесь внимание! Бумага будет застревать на иголках, будьте осторожны.

Ну а потом аккуратно снимаем рукавицы так, чтобы смятый лист не попал в ладони, а остался между рукавиц. Кладем все это в заранее приготовленный мешок, мешок – под порог. Кладем так, чтоб никому не мозолил глаза.

Все! И никакой кризис к нам теперь не придет. Да пусть только попробует сунуться – вот ему напоказ – ежовые рукавицы!

Вдарим мухобойкой по проблеме

В конце XIX века жил в Москве известный повар месье Латкофф. Вообще-то был он сыном бывшего крепостного крестьянина Степана Латкова, но ведь истинный повар всегда немного француз, тем более что и в моде во всем мире повара только из Франции. Вот наш Иван Степаныч Латков и стал зваться на французский манер.

Карьера у него развивалась стремительно: из трактира Майкова поступил он в ресторан на Солянке. Но вдруг все застопорилось. Сначала некий посетитель (небось нанятый недоброжелателями!) ни с того ни с сего заявил, что консоме в Париже подают в двуручных керамических бульонниках. Хотя всем известно, что прозрачный бульон и становится блюдом консоме, только когда его подают в больших бело-фарфоровых бульонных чашках с блюдцем, на котором полагается лежать пирожку. Ибо какое же консоме без пирожка?! Потом другой доброжелатель ухитрился обнаружить в нежно-наваристом тутти-фрутти, который только что вышел из рук месье Латкоффа, непроваренную грушу. Хотя какие груши могут быть в благородном компоте? Латкофф сызмальства варит тутти-фрутти и знает, что в нем чернослив, изюм, сушеные яблоки и курага. Откуда ж взяться грубой груше?!

Словом, владелец ресторана повару попенял, тот конечно же повинился, но начал искать, откуда ветер дует. Оказалось, с соседних ресторанов. Владельцы, испуганные успехом Латкоффа, приняли свои меры. И что ж теперь им всем мстить тоже?!

Но не таков Иван Латков! Его деревенская бабушка разным тайным приемам научила, когда в город благословляла. Пусть и не кончала бабуля университетов, зато в жизни тайные причины отлично видела и ладить с ними умела. Недаром она единственная изо всей деревни выписывала газету.

По тем временам это было дело немыслимое. И не потому, что газеты были дороги, а потому, что крестьянам, как бы зажиточно они ни жили, городскими штучками баловаться не полагалось. Курица – не птица, крестьянин – не горожанин! Но бабуля общественного осуждения не пугалась, газету читала с удовольствием, да и использовала не только для чтения. Вот и внука научила разным тайным приемам использования информации.

Ведь информационное поле едино: все, о чем пишут, во время чтения напрямую связывается с теми, кто читает. И выходит, что не только тот, кто пишет, воздействует на читателя, но и тот, кто читает, в свою очередь вполне может воздействовать на автора.