-Глупо? От чего же? – прищурился Кузнечик.

 -Мертвецов становиться всё больше. Возможно, у властей есть какие-то пути эвакуации из города и нам удастся выбраться, пока покойники не заполонили всё.

 Кузнечик пыхтел трубкой. Окутавший его дым клубился в узких полосках света, пробивающихся сквозь щели в заколоченных досками окнах.

 -Я бы хотел пойти с вами.

 -Но…

 Кузнечик резко встал, жестом руки остановил Корба.

 -Вы правы. Надо вывести людей из опасности. К тому же у меня есть оружие.

 Упоминание об ружье вновь не позволило возразить.

– Может, всё же не надо этого делать? – спросила толстая старуха, вышедшая вперед.

 -Роза, ты хочешь сидеть здесь до скончания веков?

 -Власти города кто-нибудь придумают. Спасут нас. Надо только подождать.

 -Никто нас не спасёт. Мы сами должны это сделать. К тому же ты знаешь – у нас на исходе и вода, и еда.

 Роза молчала, опустив голову.

 «Наверное, жена его», - подумал Дитрих и отступил к окну.

 Сборы были быстрыми, Кузнечик натянул на голову побитую молью кепку, неловко поцеловал Розу в щёку. Потом по-отцовски окинул всех присутствующих взглядом, сказал:

 -Скоро вернусь.

 Дал мужчинам короткие указания, потрепал волосы рыжей девчушке. Махнул рукой и они ушли.

 …Долго бежали вдоль маленькой улочки. Кузнечик сказал, что это самая короткая дорога, Дитрих ворчал, что самая короткая лежит совсем в другом направлении. Спорили и ругались когда увидели вдали аниморта, неуклюжего, в бурых пятнах; тут же затихли и спешились. Мертвец долго принюхивался, глядел в сторону, по-собачьи рычал, потом ушёл.

 Не сразу продолжили путь. Биение сердец, казалось, слышалось через улицу. Отдышались, двинулись дальше, но вновь остановились, увидев в закутке домов растерзанное тело. Корб отбежал в сторону весь побелевший. Кузнечик, хмурясь, подошел к телу.

 -Шею перегрызли.

 -Он умер? – спросил поражённый Дитрих, тряся бородой. В месиве окровавленного тряпья и плоти было сложно даже определить пол тела, поэтому вопрос прозвучал неуместно и глупо.

 -Умер, - констатировал Кузнечик. Потом насторожено отпрянул. – Или нет? Вроде пошевелился?

 Дитрих посмотрел на тело. Мелкие судороги прошибали плоть, рука сжалась в кулак так, что затрещали жилы. Потом пальцы обмякли.

 -Это посмертные судороги. Бывает такое.

 -Искусан весь. Погрызен.

 -Ну конечно! – подошедший Корб шлёпнул себя ладонью о лбу. – Я понял, откуда их столько много!

 -Вы о чём? – спросил Дитрих.

 -Анимортов всё больше и больше. Я никак не мог это соотнести с нашим экспериментом. Мы же с вами сделали только двадцать пост мортем. Точнее девятнадцать, не считая гробовщика. А тут за считанные сутки их развелось неимоверное количество.

 -Ну?

 -Всё просто! Каждый умирающий от рук и зубов аниморта сам превращается в аниморта. Это как зараза, – Корб вновь посмотрел на останки. – Она проникает в тело, поражает его. Надо спешить, иначе этот бедолага скоро превратиться в одного из них. И нам несдобровать.

 -Это я во всём виноват!
– Дитрих подошёл к телу, присел рядом. – Люди гибнут. Сколько жертв! Всё из-за меня! Дёрнул чёрт денег заработать! Удумал же – пост мортем открыть! Дурак!

 -Не время себя корить. Бежим! – Корб подхватил Дитриха за локти, приподнял.

 -Постой. О чём он говорит? – Кузнечик посмотрел на Корба.

 -Потом объясню. Не время сейчас!

 Тело издало странный звук, словно гул канализационной трубы, руки распростёрлись к небу. В потухших глазах стал разжигаться голодный красный огонь.

 -Говори сейчас!

 Кузнечик угрожающе достал ружье из-за спины. Направил его на Корба.

 -Это я виноват! – Дитрих не выдержал, заплакал, осел на землю.

 -В чём он виноват?

 Корб выругался. Тяжело вздохнул.

 -Мы думаем, что всему виной фотоаппарат.

 -Не понял. Какой фотоаппарат? Подробнее!

 -Фотоаппарат, камера-обскура, слышали про такое? Неведомыми силами он способен оживить покойников, если их сфотографировать. Дитрих – фотограф. И у него есть такой фотоаппарат.

 Кузнечик долго, не позволительно долго, переваривал сказанное. Потом спросил:

 -А зачем фотографировать мертвецов?

 Корб еще раз выругался, грязно и затейливо, поминая чьих-то матерей и неизвестных богов.