Кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся — это был, конечно, Трофимов.

— Готовы, сэр?

Я заметил, что при других членах экипажа Петя никогда не называл меня «Диней». Видимо, понимал, что я и без того чувствую себя не слишком комфортно.

— Как пионер, — отозвался я. — Вот только мне было приказано не мельтешить.

— Погоди, — загадочно усмехнулся Петя. — Сейчас они там выяснят, кто сегодня на раздаче, тут-то твой выход и объявят.

— А как они выясняют? — удивился я. — Без переводчика-то?

— На языке жестов, — хмыкнул Трофимов. — Да не переживай ты так, все равно без тебя ничего не начнется…

В люк просунулась чья-то черноволосая голова. Петя сразу же замолчал.

— Где переводчик? — резко спросил черноволосый по-испански.

— Я переводчик, — ответил я, делая шаг вперед.

В следующую секунду он уже стоял рядом со мной. Как у него это получилось — я не понял. Он был маленького роста, худой и жилистый, с резкими, рублеными чертами лица и коричневой кожей. «Индеец», — подумал я.

— Меня звать Хуан, — сказал он отрывисто. — Я буду говорить, ты будешь переводить. Слово в слово, никаких ошибок. Esta claro? [33]

Я молча кивнул. Только сейчас я обратил внимание на две вещи, почему-то ускользнувшие от меня в первое мгновение: Хуан был одет в зеленовато-коричневую камуфлированную форму и за спиной у него висел автомат Калашникова.

Старый добрый АКМ, из которого мне не раз доводилось стрелять и в учебке, и на заставе.

— Ты хорошо знаешь испанский? — подозрительно спросил он. Видимо, его насторожило мое молчание. У него был какой-то странный акцент, но слова он произносил четко, фразы строил простые и короткие.

— Да, Хуан, — смиренно ответил я. — А что, у вас раньше были проблемы с русским переводчиком?

Не знаю, зачем я это спросил. Возможно, потому, что понял: никто из экипажа «Кита» правды мне не расскажет. А из нашего разговора с Хуаном никто ничего не поймет.

Маленький индеец уставился на меня своими пронзительными черными глазками.

— Не у меня, — сказал он, криво усмехнувшись. — У него были проблемы. И не со мной. А с твоими друзьями.

Потом резко повернулся к штабелям ящиков и, потеряв ко мне всякий интерес, принялся их считать. Никаких пометок он не делал, просто шевелил губами и водил по воздуху коричневым пальцем.

— Ну что, — спросил шепотом Трофимов, — познакомились?

— Во всяком случае, его имя я теперь знаю. А как меня зовут, ему, по-моему, неинтересно.

— Сколько всего зеленых ящиков? — спросил Хуан, не оборачиваясь.

Он, видимо, имел в виду цвет маркировки — так-то все ящики были одного цвета.

— Кажется, сорок, — сказал я, не подумав.

Индеец повернул голову.

— Кажется? — переспросил он с неприятной интонацией.

— Видите ли, Хуан, я же переводчик, а не суперкарго…

— Так какого дьявола ты отвечаешь, если ты не суперкарго?

Возразить было, по сути, нечего. Я дернул Трофимова за рукав.

— Он хочет, чтобы ему доложили, сколько ящиков на борту. Кто этим занимается?

— Пжзедомский. Позвать его?

— Да уж, будь добр. А то, по-моему, наш гость сейчас рассердится.

Второй пилот не заставил себя долго ждать. Повел он себя неожиданно дружелюбно — пожал Хуану руку, а мне даже улыбнулся, хотя и несколько напряженно.

— Ну, юноша, — сказал он, — какие у вас возникли вопросы?

Я объяснил. Пжзедомский извлек из кармана сложенный листок, распечатанный на матричном принтере.

— Так, переведите ему, юноша: контейнеров с маркировкой «эм-зеленый» — сорок штук.

«Я же говорил», — подумал я мстительно.

— А с желтой? — спросил Хуан.

— «Зет-желтых» — двадцать пять.

— Почему так мало?

Это прозвучало так, что по спине у меня пробежали мурашки.

Я перевел, стараясь смягчить агрессивную интонацию Хуана.

— Не ко мне вопрос, — развел руками Пжзедомский. — Это компетенция господина Дементьева.

— Петя, — сказал я, — позови, пожалуйста, Кэпа.

Но Трофимов уже и сам понял, что разговор принимает нежелательный оборот. Он, как спринтер, метнулся к люку и исчез в проеме.