10 июля получил письмо от Аси. «Очень благодарю тебя, Вася, за внимание ко мне. Оно мне дорого. Карточку, Вася, обязательно пришли. Я очень жду. Моя жизнь протекает все так же в рабочей обстановке. Трудный период идет к концу. Осталось у заочников принять два экзамена. Занятия уже кончились. За это время похудела, но чувствую себя хорошо. Сейчас подводим итоги работы за год. Работаем в подсобном хозяйстве, готовимся к отпускным и выпускным вечерам. После чего учащиеся будут отпущены на каникулы. А нам учителям работать все лето. На этом закончу. Желаю тебе Вася, счастья и крепкого здоровья».

10 июля послал письмо и три разных по времени и по форме снимка.

18 июля справляли третью годовщину организации дивизии. С 88-го артполка не было ни одного человека. На балу были только второстепенные подразделения дивизии: химрота, развед-рота, рота связи и т. п. Почему так получилось, очень странно. Ведь основной костяк ветеранов дивизии 88-й артполк. Виноват в этом, надо полагать, политотдел, возглавляемый тов. Бердичевским. А может быть, не позволяли условия быть представителям 88 АП.

20 июля. Идет дождь. Давно уж не было. В ночь на 20 июля слышна была орудийная стрельба. 88-й артполк рассредоточен на островах Выборгского залива. Стрелковые полки стоят в тылу, от передовой километрах в 15–20.

22 июля находимся в деревне Порлампи, вблизи станции Солимее.

24 июля получил письмо от Аси.

С 6 августа по 16 августа работаю писарем вместо А. Рыжкова в штабе командующего артиллерии дивизии. Рыжков уехал в Ленинград.

18 августа саперы устроили «козла», подняли на них бревна, закрепили их крючьями к козлам, и вдвоем, один встал наверху, а второй снизу, стали распиливать бревна на доски продольной пилой. Из досок сделали лодки, просмолили их, установили в них пулеметы и спустили на воду в большое озеро. Посередине озера был небольшой островок, его заняли финны. Наши из минометов выбьют финнов с этого острова, на лодках поедут и займут его. Потом финны начнут бить по острову, так что нам приходится отступать. И так островок много раз переходил то к нашим, то к финнам.

Однажды мне пришлось ехать на двуколке. Дорога хорошая, ровная. Лошадью правил молодой парень Иван Курач. Было очень тепло, солнце пекло. Послышался звук летящих самолетов. Над самыми макушками деревьев, на бреющем полете быстро вынырнули два мессершмидта. Они шли слева от нас. Вдруг недалеко раздались взрывы брошенных с этих самолетов нескольких бомб. Самолеты прошли так быстро, что их сразу же не стало видно за лесом. Когда мы возвращались обратно по этой же дороге, увидели военных моряков, вырытую могилу, выступающего с речью над убитым, захоронение его и салют из десятков винтовок над могилой. Тут стояли моряки-артиллеристы. Увидели длинноствольные дальнобойные морские орудия. На их стволах сбоку, на правой стороне, нарисованы красные звезды, так отмечали хорошие результаты стрельбы орудия по неприятельским сооружениям.

Дом, где мы жили, стоял недалеко от озера. Вместе с нами в этом доме жили два любителя рыбной ловли: Иван Кашеваров из города Кургана и Витька Шуньгин из Архангельска. Рыбу они «ловили» варварским способом, взрывчаткой. Оглушенную взрывами рыбу они черпали сачками и на лодке подвозили к берегу озера. Потом приносили домой. Однажды принесли огромную щуку. Витька щуку нес на плече, а хвост тащился по земле. Только ее половина уместилась на столе, вторая часть лежала на полу. Убитой взрывами рыбы оставалось больше в озере. Она всплывала наверх, лежала боком.

Мы тогда жили на пороховой бочке: под кроватями, в чулане и в прихожей лежали разные мины, противопехотные, противотанковые, тарелочные, мины от минометов и снаряды разных калибров. А они все еще продолжали увеличивать запасы взрывчатки. Однажды вдвоем они принесли в дом огромный снаряд. Когда поставили его на пол у кровати, он оказался выше ее. Иван Кашеваров взял топор и обухом стал ударять по боку снаряда. Мне пришлось остановить его. Начиненный толом снаряд от сильных ударов мог сработать, и его мощным взрывом дом, где мы жили вместе с нами был бы сметен начисто.

Головки — взрыватели мин и снарядов они просто отвинчивали и выбрасывали. Но у мины, которыми стреляют из миномета, кроме тола внутри оставался еще запрессованный в хвостовике патрон. Он похож на патрон охотничьего ружья. Витька Шуньгин патроны из хвостовика мин выколачивал о камень. Однажды патрон сработал, Витьке оторвало три пальца правой руки, а ладонь разрезало. Это было настоящее ЧП. Боев в то время не было. Чтобы скрыть случившееся от командования, доложили, что при уборке территории тов. Шуньгина поранило взорвавшейся миной.