— Марья Александровна… Разрешите просить вашей руки!

Маруся не испугалась. Слава богу, не первый раз просили ее руки. Она, конечно, поблагодарила за честь; не скрыла, что Алексей Алексеевич ей больше чем нравится, но…

— Позвольте подумать… А пока пусть это будет секретом… Не проговоритесь Быстренину… Он болтун… Обещаете?

— Еще бы… Никому ни слова!

Прощаясь, Маруся значительно шепнула:

— Пока мы друзья… Но, может быть, скоро…

Муратов вернулся на корабль.

Счастливый, он скрывал в кают-компании свои надежды.

Придется и Быстренину молчать. Нельзя. Дал слово.

Муратов пожалел друга и чувствовал себя точно виноватым перед ним за то, что он обнадежен… Нравится Марусе, а Быстренин за бортом.

Но ведь они не мешали друг другу в глазах чародейки. Еще бы! Он по совести влюбленно молчал, и сама судьба взыскала его.

“Никакой претензии тут нет!” — подумал Муратов.

На другой же день приехал к нему в гости Быстренин.

Он тоже скрывал такую же тайну до времени.

И, считая себя по праву быть более интересным женщинам, чем друг, Быстренин, не без искреннего участия счастливца к безнадежному “влюбленному”, спросил:

— Ну как твои дела с Марусей, Алексей Алексеич?

Муратов смутился и застенчиво ответил:

— Втюрился… Вот и дела!

— Лучше брось, Алексей Алексеич!.. Право, брось, голубчик Алеша!..

Скоро друзья вернулись из осеннего плавания. Они одновременно съехали со своих кораблей на берег и встретились на пристани. Тотчас же пошли на свою маленькую квартиру и там увидели по конверту.

Муратов вошел в свою комнату, вскрыл конверт и прочел пригласительный билет на бракосочетание Марьи Александровны Ратынской с капитаном первого ранга Иваном Ивановичем Киргизцевым. Прочел еще раз и стал необыкновенно серьезен, точно был на вахте в тот момент, когда неожиданно под носом корабля он увидал скалу.

Влетел Быстренин к Муратову и со злою усмешкою протянул:

— Однако! Ты как полагаешь, Алеша… Это как называется?..

— Полагаю, что Маруся выходит замуж, — с угрюмым спокойствием ответил Муратов.

— Да ты обалдел, что ли, Алексей Алексеич?.. Какого принца Маруся выбрала? Вот так принц!.. Это просто свинство!..

— Какое же свинство, Коля? Киргизцев понравился и…

— Понравился!? — воскликнул, закипая, Быстренин. — Боров… под пятьдесят… Запарывает матросов… Понравился!? Ты в здравом уме?.. Просто захотелось быть адмиральшей… Вот тебе и чародейка… Лермонтова слушала… И я-то дурак… Возмутительно! А по-твоему, что ли, Маруся влюбилась в борова?..

— Ведь бывает, Коля… Нравятся немолодые! — старался Муратов защитить Марусю.

— Иван Иванович Мазепа [2] ? Скажи, пожалуйста! Мазепа!? Просто скотина! И у такой скотины будет женой Маруся?..

— Ддда… Не стоит Киргизцев такого счастья! — мрачно промолвил Муратов.

— А мы-то втюрились… Стоило! Отлично оболванила… Еще недавно на бульваре: “Пока мы друзья. Но, может быть, скоро…” Очень скоро!..

— Это кому же Маруся говорила? — упавшим голосом спросил Муратов, хотя уже догадался — кому.

— Мне! — не без горделивости сказал Быстренин. — Я только не мог тебе сказать, что я “так и так”… сделал предложение. Маруся просила подождать, но никому ни слова… И особенно тебе… Верно, думала, что поссоримся… Ты приревнуешь…

— А ты рассказываешь, Коля? — упрекнул Муратов.

— Я молчал… Она просила “пока”… А теперь не все ли равно?.. И только тебе, Коля… Ты пойми… Ведь ты не свалял дурака, как я… Тебе ведь Маруся не говорила: “может быть, скоро”? — взволнованно и нетерпеливо спросил Быстренин.

— Свалял!.. — ответил Муратов.

— И тоже: “может быть, скоро”?

— Просто отказала!

Быстренин облегченно вздохнул.

— Так ты не можешь почувствовать этого свинства… Тебя Маруся не обнадеживала!

Муратов понимал и чувствовал, что “свинство” не в том, за что Быстренин так возмущается, считая себя обиженным. И он проговорил:

— Ты, брат, умный и психологии разные любишь, а взъерепенился на Марусю из-за чего?.. Из-за того, что подала тебе надежду?.. Ну так что ж, что обнадежила… Тогда ты нравился, а потом… Да мало ли причин… Раздумала и шабаш! Да хоть бы слово дала… Разве уж не может взять его назад… В таких делах не позорно не сдержать слова… Любовь… это… сам знаешь, совсем особенная штука…