Шрифт:
Я спросила себя, знает ли Мэрилин Севен о том, что Дени наняла ныне покойного Омара Шеффилда.
– А вы знали, сколь сильно ваша подруга хотела избавиться от мужа?
– Столь же сильно, как и любой, чья жизнь под угрозой.
– Ее жизнь была под угрозой? Как это случилось?
– Ну, это многое объясняет. Так и думала, что Лоуэлл не рассказал вам о письмах, которые Дени получила в прошлом году и которые практически свели ее с ума.
– Пока мы не слышали ни о каких письмах.
– Я принесла вам копию одного из них.
Севен достала из сумочки ксерокопию и передала мне. Это была копия линованной белой бумаги, исписанной ровными печатными буквами, адресованная Дениз Кэкстон. Я быстро пробежала письмо глазами.
«Меня зовут Йенсен, я живу в Бруклине. Мы незнакомы, но я слежу за тобой с тех пор, как ты вернулась из Англии. Я знаю, как ты выглядишь, и знаю, где ты бываешь. Если ты заявишь в полицию, я сделаю тебе очень больно или поеду в Оклахому и убью кого-нибудь из твоих близких. Я знаю, во сколько ты выходишь из дома и едешь на 22-ю Западную улицу, поэтому я могу выследить тебя. Я знаю, что ты стрижешься в «Ла-Куп» и дважды в неделю обедаешь во «Фреско» на 52-4L Муж тратит на тебя 125 000 долларов в месяц. Врубаешься в ситуацию? Я знаю, где ты покупаешь нижнее белье и сколько платишь за вино. Теперь слушай, чего я хочу. Слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты послала 1000 долларов моему приятелю, что сидит в тюрьме, его адрес я напишу в этом письме. Напомню две вещи, чтобы доказать, что я не шучу. Во-первых, я слежу за каждым твоим шагом, а во-вторых, обрати внимание, что мои друзья спят на нарах, так что я тоже не привык играть в игры. Мы знаем, как причинить человеку боль. А еще Лоуэлл назвал мне имена пяти твоих любовников. Все еще думаешь, что я шучу? Пошли чек или наличные моему корешу Омару Шеффилду, 96В – 1911, п/я 968, Коксакская тюрьма, Коксаки, Нью-Йорк 12051. И ПОМНИ – НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ. Если не пошлешь деньги, я навещу тебя в самом ближайшем будущем. И не забудь сообщить ему свои номер телефона, чтобы мы могли пообщаться».
Я подняла глаза на Мэрилин Севен:
– И что она сделала?
– Ну, в полицию, естественно, звонить не стала.
– Она выполнила его условия?
– А как бы вы поступили на ее месте?
– Послушайте, – осадила я ее, потому что мое терпение уже заканчивалось, – это не конкурс на сообразительность. Я этого письма не получала.
– Этих писем, мисс Купер. У нее дома их полная коробка из-под обуви. Ей было очевидно, что такие подробности этот человек мог узнать только от Лоуэлла и что Лоуэлл нанял его убить ее. Она знала, что ее дурят, но все равно исполняла приказы.
– Она отправляла деньги в тюрьму?
– Разумеется. По первому требованию. И чем быстрее она их отсылала, тем быстрее поднималась ставка. Когда этот парень ей наконец позвонил, она успела отдать ему около двадцати тысяч. Она была в ужасе и сразу же прямым текстом спросила, не нанял ли его Лоуэлл, чтобы ее убить. И он это подтвердил. Сказал, что сначала Лоуэлл хотел над ней поиздеваться, вот почему он дал этому типу, Йенсену, так много информации о ее передвижениях и пристрастиях. Они планировали, что убийство произойдет не в квартире, а когда Лоуэлл будет за границей – так и случилось, верно? – чтобы у него было алиби.
– Но она продолжала переписку, да? – уточнила я.
– Чтобы остаться в живых, да. И чтобы побить Лоуэлла его же оружием. Решила перехитрить его на этом аукционе жизни и смерти – уговорить Йенсена убить Лоуэлла вместо нее. – Севен наклонилась вперед и накрыла мою руку ладонью. – Я все время повторяла ей, что это безумие, что нельзя играть с огнем. Но она не слушала, и моя настойчивость только заставила ее отдалиться. И, в конце концов, в мире не осталось ни одного человека, которому она могла доверять.
– А Брайан Дотри? – закинула я наживку.
– Простите, но этот вопрос не заслуживает моего ответа.
– У вас есть другие письма из тех, что она получила от Йенсена?
– Нет, я их не видела. И не знаю, где она их хранила. Она переслала мне только первое, потому что ей нужен был мой совет. Но они, наверно, у нее дома, или в офисе, или в банковской ячейке. Теперь, когда вы знаете о них, я чувствую себя намного лучше. Она достала пятидесятидолларовую банкноту из кармана и попросила официанта принести чек.
– Я останусь в гостинице на пару дней, приходите, если понадоблюсь.
– Вы записались под именем Севен? – спросила я.
– Естественно, – улыбнулась она. – Я думала, вы проверили это перед встречей, мисс Купер. Мое настоящее имя тоже означает «семь», только по-итальянски. Когда-то я уже пользовалась этим псевдонимом, почти тридцать лет назад, когда попробовала сделать карьеру на сцене. Я вас заинтриговала? – улыбнулась она, довольная таким эффектом.
– Действительно, заинтриговали. Вы для нас белое пятно. Слишком белое для человека вашего положения.
– А ведь я почти назвала вам настоящее имя. Я урожденная Марина Сетте, венецианка. Мать бросила меня, когда мне было восемнадцать месяцев. Бросила моего отца и сбежала с красавчиком-американцем. Его звали Лоуэлл Кэкстон.
Думаю, никто на моем месте не удержался бы от непроизвольного возгласа.
– Отец уехал из Италии в Штаты, здесь его родители вырастили меня, пока моя мать растила падчерицу и рожала Лоуэллу еще двоих дочерей. Она не оглядывалась на прошлое, вообще никогда не оглядывалась, даже для того, чтобы избежать той аварии на гоночном катере.