Она разозлилась на священника и решила, что в церковь можно ведь и не ходить, подумаешь.

Но дома ее опять охватили сомнения, как только она оказалась рядом с Марком. Можно плюнуть на все эти долги, на обеты и обязанности, но какой же надо быть сволочью, чтобы причинить ему боль. Если бы он хоть раз в жизни повел себя как-то не так. Если бы он хоть немного был похож на других мужей, о которых сплетничали подруги... Если бы она видела от него когда-либо хоть что-то, кроме абсолютной и самоотверженной любви и преданности - и еще ведь, сволочь такая, не ценила, еще и раздражалась на него!

Ведь он даже это понял бы... Наверное. Даже с этим мог бы смириться. И вот именно то, что - мог бы - действовало на Ивик как ледяной душ.

Она не думала, что какие-то монахи могут ей помочь. Пусть даже очень хорошие. Очень хороший монах или священник отличается от плохого тем, что не только правильно говорит, но и правильно живет. Но она, Ивик, не может, не умеет жить правильно, и нотации ей тут не помогут.

Монаха звали Аллин. Когда-то он учился с Кейтой в квенсене и был ее братом, тоже носил имя иль Дор. Кейта рассказывала, что Аллин давно ощущал призвание хойта, но его не пускали в монастырь - видимо, оттого, что он был слишком уж талантливым. И сейчас продолжал писать стихи. Кейта даже дала Ивик почитать эти стихи, они и в самом деле были прекрасны, хотя касались исключительно одной - религиозной - темы. Аллин был хорошим, сильным гэйном. В одном из боев он был ранен, лишился ступни, в результате ему все-таки разрешили уйти в монастырь.

Аллин оказался совсем маленьким и щуплым. Ростом не выше самой Ивик - а она была невысокой среди дейтринов. У него были огромные серые глаза с длинными ресницами. Но не такие, как у Марка - у Аллина глаза были глубокие и очень пронзительные, как будто он все-все в мире понимает.

Они бродили с Ивик по монастырскому саду, среди лета, лайского жаркого лета, сверкающего золотом и огнем. В Лайсе растения не зеленые - странная модификация хлорофилла, они там всегда огненно-рыжие. Золотая трава ложилась под ноги. Листва блестела миллиардами рассыпанных золотых монет. К этому надо было привыкнуть, но Аллин-то вырос в Лайсе, как и все старшее поколение - он давно привык. Он был уже совершенно седым - в отличие от Кейты, которая красила волосы, и коротко стрижен, как гэйн, хотя большинство монахов носили волосы до плеч. Под ослепительно белым хабитом - и чем они только стирают?
– тело его казалось щуплым и узкоплечим.

– - Ну и прекрасно, - сказал Аллин, - надо благодарить Бога за этот прекрасный дар. Это способ любить Его еще больше, любить Его еще новым способом.*

Ивик слегка открыла рот и не нашлась, что сказать. Аллин продолжал.

– А так как он мужчина, естественно, что вы имеете и какие-то оттенки этого чувства, которые кажутся вам недолжными, вроде как изменой. Но изменой может быть только такое же чувство, просто направленное на другого. Любая наша любовь - это ведь и страдание. Если душу свою не растить. не кормить таинствами, не отдавать Христу все. что имеешь, то можно найти поводы для страдания и ревности даже и в такой любви - разрываясь между мужем и друзьями, скажем или между мужем и ребенком. ИЛи ревновать ребенка к мужу. Или жену к подругам.

Просто это неправильно, это осквернение чего-то хорошего и чистого - как насекомые-паразиты, которые живут только на хорошем и благом звере, а сами по себе жить не могут

это дрянь. которая заводится на нашей любви. как болезнь на коже, как блоха на собаке, как плесень на хлебе... Это не причина не иметь кожи, убивать собак, выбрасывать заранее хлеб... Это причина их беречь и стараться правильно и по-Божески с ними обращаться...

*Реплики Аллина написаны Антоном Дубининым ОП (Алан Кристиан).

Ивик наконец разлепила губы.

– - То есть вы хотите сказать, что... если это не физически. Если люди удерживаются...

Аллин тряхнул маленькой седой головой.

– О да... Целомудрие возвращает нас к реальности. Дает понять, что те, кого случилось полюбить - это не звезда и не кусок мяса, а такой же человек, как ты, несчастный и хороший и слабый... И еще - это Бог дает вам увидеть его своими глазами... ОН же всех нас так видит. такими прекрасными. Он вот так же странно и удивительно в нас влюблен - в каждого! Вот почему мы такие драгоценные...

Он помолчал и добавил еще:

– - Если Бог дает нам любовь к кому-то, Он хочет, чтобы мы за этого человека много молились.

Ивик почувствовала, как ей хочется плакать. Привычным усилием сдержала слезы.

– - Отец Аллин, я... вы знаете, я очень редко молюсь, если честно. Вообще редко. А за кого-то молиться совсем не умею. Знаю, что так положено, но не могу. Получается неискренне. А с ним... у меня первый раз, наверное, такое - что мне правда очень хочется молиться. За него. Чтобы Бог ему помог. Ведь ему же тяжело очень.

У нее все-таки перехватило дыхание, и она говорила с трудом.

– - Так ведь это же очень хорошо, - тихо сказал Аллин, - Больше узнаешь о Боге. Не вопрос. И да, это очень больно. Понимаете теперь лучше, почему любовь имеет форму креста? И почему Дунс Скот, франциканский богослов, писал, что Распятие было бы и без первопадения - просто потому, что это логичный исход любви...Любовь имеет форму креста. Ничем другим Его любовь к нам и кончиться не могла! Тот, кто вот так благословенно, и неуместно, и нелепо, и больно влюбился в другого, и нечего тут взять для себя, и дать тоже не умеешь - такой человек получил от Бога дар стать ближе к Нему, немного больше понять, что Он к нам всем испытывает, каково оно...