— Валка! — Северянин сурово покачал головой. Пускай, кто угодно бездумно верит небесам, если ему недорога собственная шкура, но только не он.

Всякий, кому довелось знать Кулла, не смог бы упрекнуть его в праздном легкомыслии. Атлант обычно действовал осторожно и осмотрительно. Чутье варвара подсказывало ему, что вчерашняя буря возникла неспроста. Только полный дурак отнесся бы к такой буре без должного внимания: ведь каким бы ураганным ни был шторм, но он все же не может возникнуть на пустом месте, обыкновенно ему предшествуют хоть какие-то признаки, указывающие на то, что пора убирать паруса и задраивать люки. Одно обстоятельство особенно крепко засело в голове северянина: ничто не предвещало беды до тех пор, пока впередсмотрящий обрадованно не заорал, что видит землю на горизонте. Почти тотчас небо потемнело, и без всякой видимой причины наступила тьма, будто солнце сорвалось с привычного места и ни с того ни с сего вдруг кануло в бездну. Спустя короткое мгновение жестокий шквал ветра обрушился на корабль, заваливая его на левый борт. Яростно вспыхнула молния, вслед за ней прогремел чудовищный гром, и в тот момент атланту показалось, что весь мир сошел с ума. Боевая галера с ужасающим креном легла набок, почти касаясь мачтами черной воды. Но в следующую секунду вздыбившийся океан как невесомую пушинку бросил ее навстречу небесному своду…

Кулл встряхнул гривой волос, отбрасывая тяжелые мысли. Что проку в пустых размышлениях, из которых нельзя извлечь никакой пользы? Тем более, если у тебя лишь одни смутные предположения.

Немногие из тех, кто остался в живых после кораблекрушения, так же терялись в догадках, сокрушаясь по поводу прошедшей бури. Но в сложившихся обстоятельствах люди предпочитали во всем повиноваться своему капитану, надеясь на его удачу, невероятную силу и способность выходить из любой передряги с выгодой для себя.

Искатели приключений двигались в полном молчании. Небольшой отряд разношерстно одетых людей, среди которых были валузийцы, стигийцы, туранцы и прочие представители разноплеменных рас и сословий, осторожно продвигался вперед. Моряки шли вдоль берега ручья, поросшего речной осокой. Его извилистое русло изобретательно петляло по лесу, уводя людей все дальше и дальше от морской воды. Охотники за удачей вытянулись длинной цепочкой, и никто не бросал лишних слов. Тревога не покидала лица людей.

Вокруг множеством несмолкающих звуков шумел густой лес. Тяжелый воздух был обильно насыщен влажными испарениями болотистых водоемов, запахами дикого зверья и стойким ароматом душистой зелени. Разнообразие густой растительности, вначале радующее глаз пестротой красок, вскоре воспринималось только как утомительная помеха продвижению. Впрочем, изредка попадались большие поляны с высокой густой травой, на которых росли странные низкорослые деревья, украшенные пышными кронами вишнево-красной листвы. В одном заболоченном месте отряд наткнулся на звериный водопой. Чавкающий берег ручья украшали несколько дочиста обглоданных скелетов и грязный череп какого-то огромного животного. Из его правой глазницы торчал полусгнивший обрубок сломанного копья. Заремба с натугой вытащил оружие и задумчиво взвесил его на ладонях. Моряки молчали, с опаской озираясь по сторонам.

— Похоже, мы здесь не одни, — тихо молвил Гримлин.

— А ты что, рассчитывал на одинокий отдых в заповедном лесу? — хмыкнул Плывун, почесывая оголенные по локоть руки.

Гримлин хмуро с ног до головы оглядел весельчака и довольно зло огрызнулся:

— Когда будешь удирать отсюда, как шелудивый пес в поисках подходящей норы, не забудь напомнить мне эту шутку…

— Да уж, — мрачно изрек тураниец, — не хотел бы я быть дичью у здешних охотников…

Моряки нерешительно затоптались на месте. Кулл посмотрел на их лица и беззвучно двинулся вперед. За ним шагнул Заремба и все остальные. Через некоторое время люди вышли на одну из широких прогалин. В центре нее был разбит небольшой лагерь. Озираясь по сторонам, готовые к любой неожиданности, путники осторожно приблизились к нему и остановились, взирая на мрачную картину.

Вокруг давным-давно погасшего костра, от которого осталось большое черное пятно и несколько обугленных сучьев, в разнообразных позах, завернувшись в меховые плащи, лежали восемь мужчин. Все они были мертвы. Тут же валялась их поклажа — пустые бурдюки для воды, бесполезные сабли и щиты. По истлевшим, некогда дорогим костюмам и пятнам ржавчины, покрывающим роскошное оружие, можно было судить, что эти несчастные валяются здесь очень давно. Толстый, серый слой какого-то странного и непонятного вещества покрывал их одежду и лица. Седовласый зарфхаанец концом длинной пики слегка прикоснулся к одному из тел, и оно с сухим треском рассыпалось в прах.

Несколько томительных минут слышен был только шум ветра в кронах деревьев. Внезапно поднялась целая какофония омерзительных звуков. Казалось, тысячи огромных птиц заголосили разом, издеваясь над путниками сумасшедшим смехом. Люди резко вскинули оружие, испуганно озираясь по сторонам. Нервы у всех были напряжены до предела.

Один из моряков не выдержал и, подняв с земли суковатую палку, с силой метнул ее в заросли леса. В ответ захлопали сотни крыльев, и над верхушками деревьев взметнулся еще более яростный гомон птиц.

Отряд затаил дыхание. Ибо зрелище мертвых серых тел, высушенных неумолимым течением времени, не вселяло в моряков бодрости, навевая тоскливые мысли о бренности всего живого. Но оглушительный гвалт, нежданно-негаданно поднятый пернатыми обитателями леса, способен был свести с ума кого угодно.

Атлант повелел удвоить внимание, но его спутники и без того были настороже. Оставалось только гадать, что за странная напасть приключилась с этим лагерем и почему около десятка мужчин, навечно уснувших у костра, не съедены дикими зверьми.