— Место под деревеньку там приглядели рядом с ручьём, чуть выше твоей будущей плотины с мельницей.

— За лето раскорчуем, дома поставим, осенью озимыми засеем. К зиме и переселяться можно будет.

— Ты б погодил чуток, — повторил он. — Чтоб по уму всё было.

— "Ага, — подумал Сидор, слушая возбуждённые голоса бондарей и честно говоря, пропустив мимо ушей большую часть его монолога. — И этим моя будущая мельница с прудом покоя не даёт. Тоже что-ли виды на неё имеются? Эко все засуетились то.

— А по уму это как и для кого? — раздражённо подумал он.

— И чего они все за мельницу то схватились, — тут же вильнула у него мысль, — словно она одна единственная по всей местной округе".

— "А с коровами и овцами, это конечно Машина работа. Да ещё и со свиньями с курами? Вот же блин, а я идиот и не подумал о таких элементарных вещах".

— Чем же вы их кормите? — подивился он, не отвечая сразу на вопрос и судорожно пытаясь сообразить какие же у них открываются перспективы. Перспективы для него выходили хреновые. — Своего же сена не заготовили? Да и свинья тоже ведь жрать просит.

— Да кто продал, тот и кормами обязался на первое время обеспечить, — откликнулись мужики.

— О, как? — задумался Сидор, глядя на возбуждённых мужиков и начиная постепенно понимать чего от него хотят. — Значит, обжились и все взаимные договорённости побоку? — холодно уточнил он.

До него только что как-то разом дошло то, что ему всё это время говорил сидящий напротив мужик и чем это им грозило в самом ближайшем будущем.

Вопрос с обработкой их тридцати десятин пахотных земель резко подвисал в воздухе, а в памяти сразу же всплыла слышанная им как-то в детстве сказочка про хитрую лисичку, которую на зиму пустил на постой простоватый заяц. И как для зайца это кончилось принудительным выселением.

Быть на месте зайца как-то сразу не захотелось.

— Мне вам напомнить об условиях вашего проживания? О том, что и как мы договаривались? — ещё более мрачным, холодным тоном поинтересовался он.

— Не надо нам ничего напоминать, — недовольно огрызнулся лысый. — Мы их сами прекрасно помним. Просто мы тебе хотели предложить их пересмотреть.

— Да ну? — раздражённо хмыкнул Сидор.

— Тогда у меня снова возникает всё тот же, один вполне резонный вопрос. Чем вам эти леса так понравились, что вы отсюда уходить не желаете. Вроде когда поселялись, вы от всего здесь рожу кривили? И то было не так, и это не эдак. А сейчас, я погляжу, и народ у вас новый появился, да и детей, непонятно откуда, целая куча по деревне бегает. Прям детский сад вместе с пионерлагерем на выезде. Может мне объяснит кто? Да вот хотя бы ты, — обратился он к тому же мужику с независимым взглядом, что первым начал разговор.

Вообще, честно говоря, эта их манера говорить, не удосужившись даже представиться, уже основательно его достала. И поэтому он чувствовал жуткое раздражение и желание откровенно нахамить в ответ.

— А что тут объяснять, — мрачно зыркнул на него бондарь, прекрасно уловивший его настроение. — Десять раз тебе было говорено. Тут лучше, чем в городе. Спокойнее, шуму меньше, толчеи этой городской нет. Опять же все при деле. И материал под боком. Бери сколько хочеш. И заказами обеспечены на несколько лет вперёд. И с едой ни от кого не зависим. Кроме как от вас, — поправился он с плохо скрытым раздражением, невольно проскользнувшем в голосе. — Но это пока, — тут же жёстким голосом уточнил он. — Да и оплата, как оговорено и вовремя вами производится. Чему тут быть плохому.

— Ну хотя бы тому, что дома не свои и из них выгнать могут, — внимательно посмотрел на него Сидор. — И за них аренду платить надо. Мелочь, конечно, но всё ж.

— А на своей земле никакой тебе аренды.

— А тебе же сказано — не выгоняй, — хмуро возразил лысый. — Пока! Потерпи до осени, а лучше до зимы. Вот всем и будет хорошо. И вам и нам.

— Вам может быть и будет хорошо, — криво усмехнулся Сидор, — а вот нам — не очень. На нашем поле нам надо рожь или пшеницу посадить, чтоб земля не простаивала. А потом урожай собрать и продать, или на спирт перегнать. Дохода то поболе от этого будет, чем бросить её сейчас без обработки вам в угоду, и ждать непонятно что.

— Так что возникает самый главный для нас вопрос. Кто будет обрабатывать нашу земельку?

— И пока я его не решу, жить вы здесь не будете. Это понятно? — вперил он свой злой взгляд в глаза не менее злого Лысого.

— Вы же отказались взять её в обработку? Отказались!

— Своей захотелось? Захотелось. И вам, значит, нужно время? — сердито посмотрел на мужиков Сидор. — А как же тогда с нашим полем быть? Кто же его будет обрабатывать, если вы все рабочие бараки под свои дома заняли, огороды развели немеряные за наш счёт, — не забыл ввернуть он то, что его так зацепило. — А теперь и съезжать уже не хотите?

— Что нам прикажите делать? На телегах людей сюда на работу, за тридцать вёрст от города возить?

— Или как?

— Не боись! — мотнул лысой головой Лысый. — Этот сезон мы тебе поле твоё обработаем,

— Ну спасибо! — ёрнически склонил перед ним голову Сидор. — Порадовал.

— Впрочем, — тут же сдал тот назад, задумчиво почесав свою "лохматую" голову. — Если по цене договоримся, — покосился он на Сидора. — А потом уж не обессудь, но мы в свою деревеньку переберёмся. Так что на другой посевной сезон ищи себе других рабочих. Ищи сейчас, потом поздно будет.