Но стоило только вам лишь чуть-чуть высунуться с изумрудами, самым краешком своего длинного пронырливого носа, как вам по нему и врезали. От всей души. Но не сразу, а потом, когда разобрались.

— Ювелир в Плёсе ни при чём, — едва слышно, одними сухими губами прошептал Сидор. — Бугуруслан.

— Что, Бугуруслан, — мгновенно насторожился Ведун.

— Бугуруслан, сука, продал часть своих камней, — также, практически беззвучно проговорил Сидор. — Он продал часть своих камней, когда мы были последний раз в Галчанах. И как только мы покинули город, на нас сразу напали. — Он, сука, — тихо прошептал Сидор, — никакой каретник здесь действительно ни при чём.

— Подставил всё-таки, гадёныш.

Ненавидящим взглядом Сидор уставился в пространство перед собой. Понимание произошедшего, медленно доходило до него. Он всё никак не мог, не хотел поверить в собственную догадку.

— Ведь предупреждали же этого козла, что опасно продавать камни. И не раз. А он всё одно по-своему сделал.

— Я всегда говорил, что он сука, — раздался скрипучий, хриплый ещё со сна голос Димона. — Самка собаки, думающая только о себе и о своих шкурных интересах. Значит, вот откуда у него неожиданно образовались деньги на закупленные в Галчанах слитки меди, — Димон внимательно посмотрел на Сидора. — А мы-то всё гадали, как это он умудрился с такими небольшими деньгами, что были у него, да так хорошо закупиться.

Повернувшись к заинтересованно слушающему их разговор Ведуну, Сидор неохотно пояснил:

— У Бугуруслана не было достаточно средств, чтобы по низкой оптовой цене закупить кое-какие цветные металлы, что очень просили нас приобрести кузнецы из нашего города. А когда мы покидали Галчаны, я ещё тогда внимание обратил, что у него что-то уж больно телеги перегружены. Хотел спросить, что это он прикупил такое тяжёлое и так много, да тут уже начались нападения, и стало совсем не до выяснения всяких мелочей. Так потом и забылось. А вчера я опять на это внимание обратил, когда знакомые кузнецы из города вывозили из подвалов башни, здесь в крепости, какие-то тяжёлые слитки. Оказалось бугуруслановская медь, бронза, свинец, олово и ещё латуни, какой-то, очень редкого сплава много было.

А у атамана точно не могло быть столько денег, чтоб можно было купить столько цветных металлов. Он явно где-то дополнительно разжился деньгами. Причём, именно в том последнем городе, где мы заказывали у мастера каретника фургоны. Пока мы носились с бумагами в магистрате и оформляли документы на выкуп земельного участка мастера и на него самого, он, значит, успел подсуетиться. Раз, мол, всё одно домой отправляемся, так почему бы и не продать пару камней.

Он ещё тогда к нам подходил, интересовался, не поучаствуем ли мы в долях. Правда, не стал уточнять, в каком именно деле предлагает поучаствовать. Да мы особо-то не интересовались, не до того нам было. А когда мы отказались, сказав, что все наличные деньги ушли на выкуп мастера, он сильно разозлился и куда-то они с Виталиком ушли. А потом вдруг у него сразу обнаруживаются перегруженные цветными металлами телеги, и какой-то большой сундук с чем-то очень тяжёлым, который все его люди тщательно охраняют днём и ночью на всём обратном пути.

Внимательно посмотрев на Сидора, Ведун как-то нехорошо улыбнулся.

— Или вот вам ещё одна странность, до кучи. Стрельба по лошадям, — насмешливо бросил он. — На обратном пути в горы у вас перебили практически всех лошадей. По твоим же собственным словам осталось чуть больше трети. Лишь те, самые дорогие и выносливые тяжеловозы, кого вы смогли укрыть своими защитными попонами и всячески оберегали. Вам даже пришлось цеплять фургоны с ранеными цугом друг за дружкой. Было когда такое?

— Было, — перебил его Димон. — Было! — резко повеселел он.

— Лишь в самом начале, до того дня, с которого мы начали травить трупы павших лошадей местным аналогом дуста и кромсать шкуры на полосы, чтоб вообще ни на что были не пригодны, — ледяным тоном оборвал Сидор развеселившегося с чего-то Димона. — А потом, как отрезало. Нет дурных соваться под арбалетные болты и ничего взамен не получить. Даже ушей от мёртвой лошади.

Поднявшись со своего пенька, Ведун, молча, подошёл к буржуйке и снял с конфорки тихо пофыркивающий паром чайник. Налив себе в кружку кипятку, он добавил из заварного чайничка немного заварки и под внимательными взглядами друзей, снова устроился за столом.

— Уж больно ладно всё одно к одному складывается, — тихо проговорил он. — Если судить по тому, что при всей ярости нападавших, они не допустили ни одного смертоубийства, ни одного человека, это уже о многом говорит. Они явно не знают, кто их может вывести на эти камни, и поэтому предпочитают не рисковать.

— То есть, ты хочешь сказать, что отбились мы от них только потому, что охотники осторожничали? — настороженно прищурился Сидор.

— Без сомнения, — кивнул головой Ведун. — Даже не сомневаюсь. Уж поверь мне, я в этих делах хорошо разбираюсь. Если бы не осторожничали, вы бы не отбились. Никакая ваша суперброня вас бы не спасла. Две, три волчьих ямы на маршруте каравана, пара незначительных стычек, направляющих движение в нужную сторону, и вы прямым ходом влетаете в ловушку, из которой уже никому не выбраться.

— Что же выходит? — мрачно возразил ему Димон. — Как реальная сила, мы до сих пор ничего собой не представляем?

— Если бы ничего собой не представляли, здесь бы сейчас не сидели, — сердито отрезал Ведун. — Если бы вы не были силой, с которой им пришлось поневоле считаться, то сейчас бы соловьём заливались где-нибудь на дыбе, рассказывая то, что и сами давно позабыли. Всё бы вспомнили, вплоть до мельчайших подробностей. И плевать им на твоё Сидор баронство. Эта публика и дворян с лёгкостью тянет на дыбу когда ей надо. Здесь речь идёт о деньгах, о больших деньгах. И тут уж не до сантиментов.