— Злыдень, вот он кто, — горько вздохнул Рон тем же вечером в Гриффиндорской гостиной. — Отличный он нам подарочек преподнёс. Надо же так испортить последние денёчки, завалив нас домашкой!

— Гм-м… но вы-то не очень напрягаетесь, не правда ли? — ехидно заметила Гермиона, глядя на него поверх своих пергаментов по Зельеварению. Рон строил карточный замок из колоды для Подрывного Дурака — это было гораздо интереснее, чем с картами магглов, потому что всё в любую секунду могло взлететь на воздух.

— Гермиона, ведь скоро Рождество, — лениво произнес Гарри; он перечитывал по десятому разу «Полёты с Пушками», устроившись в кресле у камина.

Гермиона переключилась на него: — Гарри, я думала, ты будешь заниматься чем-нибудь более конструктивным, даже если тебе не хочется учить Зельеварение!

— Например? — спросил Гарри, наблюдая, как Джоуи Дженкинс из Пушек Чадли направила Бладжер в нападающего из Купольных крыс.

— Яйцо! — прошипела Гермиона.

— Ну, Гермиона, у меня еще куча времени до двадцать четвертого февраля, — отмахнулся Гарри.

Он положил золотое яйцо в свой чемодан и не открывал его с той самой вечеринки после Первого задания. У него впереди было два с половиной месяца, чтобы узнать, что, в конце концов, означает этот визгливый вопль.

— На это могут уйти недели! — возмутилась Гермиона. — Ты будешь выглядеть полным идиотом, если все будут знать, в чём состоит Второе задание, а ты — нет!

— Гермиона, оставь его в покое, он заслужил передышку, — произнёс Рон. Он положил две последние карты на свой домик, и тот бабахнул, опалив ему брови.

— Рон, отлично выглядишь… пойдёт к твоей праздничной мантии, точно пойдёт!

Это были Фред и Джордж. Они присели за стол к Гарри, Рону и Гермионе, пока Рон ощупывал своё лицо, составляя перепись повреждений.

— Рон, можно мы одолжим Пигвиджена? — спросил Джордж.

— Его нет. Он доставляет письмо, — сказал Рон. — А что?

— Джордж хочет пригласить его на Бал, — фыркнул Фред.

— Мы хотим отправить письмо, ты, тормоз, — пояснил Джордж.

— Кому это вы всё пишите, а? — поинтересовался Рон.

— Не суй свой нос не в своё дело, или я его тебе тоже подпалю, — провозгласил Фред, грозно размахивая палочкой. — Ну… вы уже определились с кем пойдёте на бал?

— Нет, — вздохнул Рон.

— Вы бы поторопились, коллега, а то всех хорошеньких разберут, — сказал Джордж.

— А с кем идёшь ты? — поинтересовался Рон.

— С Анджелиной, — быстро произнес Фред, без тени смущения.

— Правда? — ошеломлённо произнес Рон. — Ты её уже пригласил?

— Хорошая мысль, — согласился Фред. Он повернулся и крикнул через всю залу. — Эй! Анджелина!

Анджелина, болтавшая с Алисией Спиннет у камина, повернулась к нему.

— Чего надо? — ответила она.

— Пойдёшь со мной на бал?

Анджелина окинула его оценивающим взглядом.

— Пойду, — сказала она и, усмехнувшись, повернулась обратно к Алисии Спиннет.

— Вот так, — сказал Фред Гарри и Рону, — раз плюнуть.

Зевнув, он поднялся и произнёс: — Ну, мы, пожалуй, воспользуемся школьной совой. Джордж, пошли…

Они ушли. Рон перестал ощупывать брови и посмотрел через тлеющие остатки карточного домика на Гарри.

— Мы должны что-то сделать, ну… пригласить кого-то. Он прав. Мы же не хотим остаться с парочкой троллей.

— Простите, с парочкой КОГО? — с негодованием спросила Гермиона.

— Ну, знаешь ли, — сказал Рон, пожимая плечами. — Я лучше один пойду, чем с — с Элоизой Миджен, например.

— Прыщи у неё почти прошли — и она очень милая!

— У неё нос не по центру! — возразил Рон.

— О, кажется, я поняла, — рассвирепев, бросила Гермиона. — Вы готовы пригласить самую красивую девочку, которая с вами пойдет, даже если у неё ужасный характер?

— Ну… да, что-то в этом роде, — согласился Рон.

— Я иду спать, — отрезала Гермиона и удалилась в спальню девочек, ничего не добавив.

Персонал Хогвартса, желая произвести впечатление на гостей из Бобатона и Дурмштранга, старался изо всех сил. Гарри пришёл к выводу, что в этом году украшения были самыми великолепными на его памяти. Нетающие сосульки украшали перила мраморной лестницы; двенадцать Рождественских Ёлок в Большом зале были увешаны всевозможными ёлочными игрушками, начиная от светящихся ягод падуба и кончая настоящими, ухающими золотыми совами, а все доспехи были заколдованы, чтобы петь рождественские гимны, когда кто-нибудь проходил мимо. «Придите, верные сыны» в исполнении пустого шлема, который к тому же не знал половины слов, — это было нечто. Филчу пару раз пришлось извлечь Пивза из лат, где тот скрывался, заполняя пробелы в песнях строками собственного сочинения, не столь рождественского содержания.