— Восемьдесят семь тысяч, — выдохнул Федор, боясь верить в удачу. — Есть?

— Ха, вы не поверите — как раз в притык наберется! — воскликнула Зоя. — Приезжайте уже быстрее, а то я до десяти. Оно мне надо, чтобы моего клиента на сменщицу записали?!

Да, вот это удача! Но ни сил, ни желания хоть как-то выражать эмоции по этому поводу сил у Федора уже не было совершенно. Он только повернулся к Кате и показал ей оттопыренный большой палец — все о'кей! И еще подумал — как же странно и непредсказуемо судьба иногда сдает нам карты событий! Что, если бы он утром не вычеркнул мезозойную Зою из списка, или сразу поехал бы к ней за ее двадцатью пятью тысячами? Или даже если бы он позвонил ей в середине дня, узнал, что у Зои есть существенно большая сумма и повернул бы с полпути на улицу Трофимова, сломав маршрут передвижения? В любом случае, полная сумма так и осталась бы не набранной. И еще — если бы Алексей Николаевич по каким-то там причинам не испытывал бы нелюбви к улице Шарикоподшипниковская… Да-а, по какой же ниточке, по какому лезвию нам удается иногда переходить через неимоверные жизненные пропасти! И неожиданно для себя самого Федор прошептал вдруг одними губами: «Спасибо тебе, Господи!», за неимением небес возринув глаза к матерчатой обивке салона у себя над головой.

У Зои все прошло, как по маслу, и за двенадцать минут до назначенного срока они подъехали к высоким воротам, над которыми старомодной дугой красовалась гордая надпись «Московский Южный речной порт».

— Ну, вот и все, мы приехали, — с нотками сожаления в голосе обратился к Алексею Николаевичу Федор. — К сожалению, наша потребность в ваших услугах на сегодня истекла.

— Жаль, — грустно улыбнулся в ответ их интеллигентный водитель. — Давно не приходилось возить таких приятных людей.

— А я давно не получал такого удовольствия от езды на пассажирском сиденье, — вернул комплимент Федор. — Кстати, откуда вы так хорошо знаете Москву? На профессионального таксиста вы, мягко скажем, не похожи.

— О-о, это интересная история, — засмеялся Алексей Николаевич. — Я наизусть выучил московские улицы задолго до того, как вообще сел за руль! Когда-то я работал в институте картографии, и даже како-то время возглавлял его. Но это было давно, очень давно…

При этих словах Алексей Николаевич помрачнел, его глаза подернулись пеленой.

— Так я и знал, — пробормотал Федор, сожалея, что затронул грустную для человека тему, и полез за кошельком.

Там после того, как бОльшая части Катиной трехи для ровного счета была брошена в мешок, осталось двести долларов и пара тысяч рублями. Федор подумал, вздохнул, вынул обе сотки и протянул их Алексею Николаевичу. Тот посмотрел на них, поднял на Федора удивленные глаза:

— Вы не должны мне так много, — сказал он. — Мы договаривались ровно на половину.

— Берите, берите! — решительно тряхнул бумажками Федор. — Если бы не вы, у нас сейчас тоже, наверное, была бы в лучшем случае половина той суммы, ради которой мы весь день колесили по Москве.

— Спасибо! — с чувством сказал Алексей Николаевич, принимая деньги. — Если честно, лишние сто долларов мне сейчас очень, очень не помешают.

Федор протянул бывшему картографу руку, и тот крепко пожал ее. Они вышли из машины, Федору оставалось только закрыть за собой дверь. Алексей Николаевич, уже «воткнувший» было первую передачу, вдруг снова поставил рычаг на нейтралку и, навалившись локтем на пассажирское сиденье, сказал Федору, глядя на него снизу вверх:

— Не мое это дело, для чего вам столько денег, и почему нужна была такая сложная операция с ними, но я уверен, что это для чего-то очень большого и важного для вас. Удачи вам! Думаю, у вас все будет хорошо!

Федор улыбнулся в ответ, хлопнул дверью, поднял руку с открытой ладонью — спасибо, пока, гладкой дороги! Вкусно дымя катализированным выхлопом, Ауди уехала, и Федор с Катей остались одни.

— Черт, надо же было отправить тебя с ним! — спохватился Федор, дернулся было за машиной, свистеть, догонять, но той уже и след простыл.

— Я с тобой, даже и не думай! — схватила его за рукав Катя.

— Ты что?! Куда — со мной, там может быть опасно! — воскликнул Федор. — Да и один я должен быть на встрече, это же ясно!

— А я спрячусь, я — незаметно! — запричитала, сделав брови домиком, Катя, повиснув у него на локте.

Федор понял — не шутит, не отпустит.

— Ну, не хочешь уезжать, подожди меня тут, — попробовал было не сдаться о, но Катя только молча замотала головой и еще сильнее сжала руками его локоть

— Я тут с ума сойду одна, без тебя! — прошептала она, гладя на него преданными и умоляющими, как у бездомной собаки, глазами.

Федор бессильно вздохнул. Разумом он понимал, что неправильно это, что ему не надо брать Катю с собой, и в то же время втайне ему хотелось, чтобы она была там с ним.

— Тогда пошли скорее! — прикрикнул он на нее, умело разыгрывая раздражение, которого не было и в помине. — Осталось меньше десяти минут.

Ворота были наглухо задраены, и на первый взгляд казалось, что за ними нет никакой жизни. Но в левой створке различим был проем калитки, а рядом с ней — кнопка звонка. Федор подошел, надавил ее, и почти тотчас же открылось маленькое, как в двери тюремной камеры, квадратное окошко.

— Чего вам? — спросил сердитый голос, и на Федора из окошка зыркнули чьи-то маленькие злые глаза.