Подтянувшись на задрожавших руках, он вылез наверх. Тотчас ударил ветер, распахнул полы пиджака, защекотал в рукавах. Кирилл покачнулся и совсем незаметно уперся ладонью в стену.

Лушка Сапогова по-прежнему сидела, свесив ноги со стены. Ругаться она перестала и тихонечко пела, видимо, что-то задиристое, потому что стоявшие рядом девчата смущались и прыскали в кулаки.

Услышав это, Кирилл поднял бровь, усмехнулся. Немолода ведь, уже за тридцать, а такие попевочки, — совестно, честное слово…

Он выпрямился, застегнул пиджак. Девчата прыснули сильней, а одна даже отвернулась, затрясла плечами. Тут только он понял: да ведь на нем, на Кирилле, эта красная рубашоночка, — ради праздника надел трикотажную сорочку… Кирилл рывком расстегнул пуговицы, шагнул вперед:

— Сапогова, дайте синьку второго этажа. И прошу так не сидеть. Какой пример молодежи показываете?

Девчата сразу притихли, отодвинулись в сторонку. А Лушка встала спокойно, не торопясь. На ней было ситцевое платье, выпущенное поверх лыжных штанов; на сутулых плечах оно, казалось, вот-вот лопнет. Лицо у Лушки красное, скуластое, пропеченное солнцем, и на нем зеленые глазки, как осколки бутылочного стекла.

Почему-то под взглядом Лушки Кирилл всегда чувствовал себя неловко. Ему казалось, что Лушка посмеивается над ним; она замечает и то, что Кирилл ходит по лесам боязливо, прижимаясь к стене; и то, что всегда он прячется в тень, чтобы не облупился нос; и то, что оглядывается, если позади зашепчут девчата… В общем, Лушка видит его насквозь.

Это ощущение сохранилось с первого дня их встречи.

Придя на стройку, Кирилл узнал, что не подвезен кирпич. Бригада вот-вот начнет простаивать — допустить этого в самом начале работы было нельзя.

Он прыгнул в машину и поехал на железнодорожную ветку. Он еще не знал, по чьей вине задержка, и поэтому никого не разыскивал, — просто бросался в бой с любым человеком, будь то кладовщик, грузчик или складской сторож… И вскоре машина, доверху груженная кирпичом, вернулась на строительную площадку.

Тогда и появилась Лушка.

Не обращая внимания на Кирилла, она подошла к шоферу, протянула ему пачку папирос. Закурили.

— Вертай назад, — сказала Лушка. — Сгружать не станем.

— Это почему? — изумился Кирилл. У него еще не кончилось боевое возбуждение, дышал, как после бега.

— А потому. Сам не видишь, что ли?

— Я вижу, что вам работать не хочется! — закричал Кирилл. — А я простоя не допущу!

— Валяй! — согласилась Лушка. — Но кирпич обратно свези. Он же весь в трещинах, бракованный. Мы от этой партии уже цельный месяц отказываемся.

Кирпич в самом деле оказался негодным. Кириллу попросту всучили брак, надеясь на то, что молодой прораб не разберет…

Стоя за машиной, Кирилл вертел в руках кирпич. Как же он не заметил? Не сообразил сразу, что на обыкновенном кирпиче трещины видны ясно, а вот на таком, «трепельном», среди дырочек их трудней заметить и поэтому надо смотреть особенно тщательно…

Но что же теперь делать? Признать свою неопытность, с первых же шагов опозориться? Нет. Кирилл не хотел. В конце концов, это баня, а не кузнечный цех. Обойдемся и с таким кирпичом.

— Сгружайте! — приказал он.

Лушка взяла кирпич, легонько стукнула о борт машины. Откололись неровные куски.

— Видал?

— Сгружайте!!

Кириллу стыдно вспоминать, что произошло дальше. Не смущаясь тем, что вокруг стоят рабочие, Лушка пустила в ход недетские слова, выволокла Кирилла из машины, а шофера одного отправила в обратный рейс. Над посрамлением начальника потешалась вся бригада…

Долго после этого Кирилл был с Лушкой на ножах, — не мог простить оскорбления. А потом вдруг нашел простой и легкий способ отместки.

Как-то в обеденный перерыв он увидел, что Лушка, прикрываясь локтем, смотрится в круглое зеркальце, совсем утонувшее в громадном ее кулаке.

— Красоту наводишь? — спросил он мимоходом.

Лушка быстро сунула зеркальце в карман, обернулась. И тут он увидел, что она — Свирепый Мамай, которого мужики боятся, — покраснела почти до слез. И глаза ее, два бутылочных осколочка, смотрели умоляюще, словно просили не смеяться… Этого она боялась.

С тех пор стоило Кириллу только намекнуть — заговорить о пудре, помаде, завивке, — Лушка тотчас опускала голову, начинала отвечать шепотом.

Впрочем, он недолго пользовался своим открытием.