— Так если настоящая война — всем достанется, — прошептала Даша. Она сидела у ног так и не отошедшей от бойницы Эле. — Если война — в городе, может, и живых людей не останется.

— Ладно тебе, — снисходительно хмыкнула хозяйка. — Война — гадость большая. Да только победы-поражения тех касаются, кто оружие держит и команды раздает. Лордам — голова с плеч или выкуп денежный, солдатам — кишки наружу или новая вербовка. А столяра или пастуха кто тронет? Все равно что фруктовый сад вырубить. Что город, что ферма — они любой власти полезны. Разве что девок помилее и позадастее сгоряча перетрахают.

— У нас не так, — возразила Даша. — У нас и детей в амбар загнать и сжечь могут. А сад — в первую очередь. Уничтожить стратегические ресурсы противника — одна из основных задач военной кампании.

— Ну и дерьмовая у вас страна, — с возмущением прошептала Эле. — Хорошо, что ты к нам перебралась. У нас по-человечески воюют.

— Это груаги-то? Они всегда с вами воевали?

— Нет, боги миловали. Груаги — чужедальние гады.

— Почему они всегда на стороне Калатера выступают? Случайно?

— Нет, их, должно быть, этот кастрированный Дагда нанял.

— Эле, а почему ты его кастрированным называешь? Он что, больной на это место?

— Не, не больной. Раненый. Ему один проворный дарк арбалетный «болт» между ног засадил. Очень точно попал. Об этом болтают много. Вроде трое дарков задумали захватить лорда Дагду прямо в его собственном замке. Что-то не получилось, так эти ловкие ребята подранили лорда-регента, прихватили его жену и смылись невредимыми. Уж не знаю, сколько в этих сплетнях вранья, но Дагда с тех пор вконец озверел. Потому как и без «конца», и без жены остался, — Эле хмыкнула. — Жена у него, по слухам, редкая красавица была. Тоже особа не человеческих кровей. Так и убежала с теми тремя.

— Романтическая история. Хотя верится с трудом.

— А в это верится? — Эле кивнула на бойницу. — Лорд Дагда с двумя десятками бойцов нерушимую Цитадель Каннута взял считай без боя. Кто б в это поверил? Разве так воюют?

— Этот Дагда… — Даша слегка запнулась, — он из моих соотечественников. Мне доктор Дуллитл сказал. И этот, командор пиратский, тоже из наших.

— То-то я и смотрю — все через задницу пошло, — сердито прошептала Эле. — Хорошо, что ты еще маленькая, может, приличным человеком вырастешь.

— Дуллитл тоже из пришлых, — попыталась оправдаться Даша.

— Доктор — ничего мужчина. Воспитанный и знающий, — неохотно признала хозяйка. — Ну, раз ты из этих сумасшедших, скажи, что дальше будет? Я этого ущербного Дагду совсем не понимаю. Что он задумал? Зачем ему Цитадель? Что он делать собирается?

— Плохо будет, — прошептала Даша. — У нас там всегда плохо получается.

Обедали почти в полном молчании. Сонный Костяк и хозяйка жевали ломтики яблок вперемешку с орешками. В запасе имелось еще несколько апельсинов, но их есть Эле запретила, опасаясь демаскирующего благоухания. Даша, поставленная на время обеда на ответственный пост наблюдателя, глазела на безжизненные стены Цитадели. Сейчас девушке казалось, что башни совершенно пусты. Оказывается, с закрытыми глазами иногда видишь больше.

Лохматый и Эле шептались о полукровке. Посланный в разведку Мин сгинул без следа, но бывшая Перчатка находила это естественным, сама наказала коротколапому быть осторожным. Раньше сумерек вряд ли вернется.

Даша с изумлением поняла, что старшая подруга действительно способна просидеть в этой башне и целый месяц. А ведь всегда казалось, что Эле — женщина нетерпеливая и резкая. Оказывается, это относится только к ведению домашнего хозяйства. Интересно, а как бывшая Перчатка себя в постели ведет? Даша плотнее прижалась плечом к старому камню стены. Ой, щеки загорелись. Каким бы распутствам Перчаток ни обучали, ты сама этой ночью оторвалась не хуже, по полной программе. И откуда только смелость взялась? Ведь даже руки от алчной похоти тряслись. Если бы только руки… Гейша двинутая. Это все паирики проклятые. Как бы их забыть? Заодно и Машку из памяти выкинуть. Извращенка бесстыдная. Фу, нельзя о них думать.

— Ты спишь, что ли? — Эле стояла за плечом. — Иди, отдохни. Яблочка съешь, только не чавкай. И не забывайте, что друзья наши голенастые рядом.

Даша, ступая на носочках, двинулась к лохматому. Глаза на парня поднять было трудно. Вдруг он тоже о ночи вспоминал?

Костяк ни о чем таком не вспоминал, нарезал аккуратными ломтиками яблоко. Вытер о штаны ладонь, поднес угощение подруге. Даша села рядом, взяла ломтик, осторожно разжевала сочную мякоть. Вообще-то сидеть рядом с лохматым было спокойно. Даша оперлась боком о колено парня.

— Водички дать? — шепнул Костяк.

— Дай, — согласилась Даша.

Из горлышка фляги пахло чем-то душистым, слабоалкогольным. Вода от этого казалась особенно вкусной. Неужели Машка где-то местный мартини раздобыла? Вот пронырливая сестрица. Была. Или это для нее заботливые паирики расстарались?

— Дашечка, хочешь, я про ночь все забуду? — прошептал лохматый. — Ну, не забуду, а вспоминать не буду. Ты не волнуйся.

У Даши мгновенно загорелись и уши, и щеки. Она с трудом сделала еще глоток и прошептала: