Огибая толкучку, жеребец перешел на шаг, и Егорушка спрыгнул, опасаясь, что его увидят Танька, или Манька, или — упаси бог! — тетка; а может, кто-нибудь, кому до всего есть дело, начнет указывать на него, Егорушку, пальцем, кричать кучеру, что у него сзади жиганенок прицепился. Егорушка не отставал от коляски и, когда экипаж выехал уже на улицу, в конце которой стоял дом тетки, когда только редкие прохожие остались по сторонам, увидел он вдруг, как слева и справа вскочили в коляску извозчик, уходивший в чайную, и тот, усатый.

Тиунов, как только шатнулась и слегка осела под сообщниками пролетка, гикнул, ожег концами вожжей коня. Жеребец, оскорбленный ударом, бросился вперед так, что чуть гужи не порвал. Свистнул ветер, мелькнула смазанным пятном пролетка мимо не успевших ничего ни заметить, ни сообразить прохожих, и — только рассыпался, затухая, слитный перестук копыт, только заклубилась, удаляясь, пыль.

В ворота Дома водников жеребец влетел на полном скаку, чуть не зацепив оглоблей кирпичную тумбу. Тиунов, упав назад, натянул вожжи. Конь захрипел, но прыть умерил, заприплясывал, виляя крупом и высоко поднимая передние ноги.

Около флигеля Тиунов развернул пролетку так, чтобы из «Мадрида» видна была только задняя часть кузова.

Их ждали. Не успел Тиунов соскочить на землю, как дверь распахнулась. Коля Бык выдернул из пролетки безжизненно обмякшую девушку. Тиунов схватил ее в охапку, передал капитану и Арчеву и тут же принял от Козыря мальчика. Коля Бык уже сидел на козлах, а Козырь уже шибанул в сторону Тиунова, прорываясь в сени. Дверь захлопнулась, звякнул крюк, зачастил снаружи мягкий топот копыт.

— Финита! — Тиунов снял фуражку, отер ладонью лысину. — Полдела провернули… — и осекся, увидев бешеное лицо Арчева.

Тот жуткими, остекленевшими глазами смотрел на Козыря.

— Ты кого привез, кретин?! — губы его задергались. Толкнул вялого, с закрытыми глазами Антошку в руки растерянно улыбающемуся капитану. Схватил Козыря за грудки: — Куда смотрел, идиот?! Ведь это не Еремейка!

Не Еремейка… Козырь-то понял это сразу, едва они с Быком запрыгнули в пролетку. Но говорить не стал: что толку, назад не повернешь… «А я при чем?! — хотел сейчас оправдаться. — Я точную наводочку дал. Гриша перепутал, с него и спрос…» Хотел — а промолчал. Лучше будет, если оба на него окрысятся? Все равно все провалилось, рвать когти надо…

— Куда смотрел?! — тряхнув Козыря, повторил Арчев.

— Сами же этого шкета показали на пароходе, — Козырь судорожно проглотил слюну. — Я это мурло намертво запомнил, гадом буду!

— Ты уже давно гад! — Арчев коротко ударил его в зубы.

— Господа, тише, пожалуйста, — ровным голосом попросила Ирина-Аглая. — Нас могут услышать… — Открыла дверь в кухню. — Прошу! Обсудим ситуацию спокойно, без истерики.

Капитан, поддернув за подмышки Антошку, мелко перебирая ногами, устремился за ней.

— М-да… промах, — Тиунов наморщил лоб, почесал его мизинцем. Надел фуражку. — Помогите кто-нибудь втащить эту… — кивнул на Люсю, которая, уронив голову к плечу, сидела на полу.

Арчев выпустил Козыря, нагнулся к девушке, выдернул наган из ее кобуры, сунул в карман.

— Зачем вы привезли эту мерзавку?

— Затем, чтобы она не привезла меня к Фролову, — раздраженно ответил Тиунов, подхватывая девушку за плечи. — Хорошо, что у меня хватило ума не называть остячонка Еремейкой, а то бы…

Они внесли Люсю в кухню, усадили на стул.

— Что же теперь делать будем? — Капитан посмотрел панически на Арчева.

— Как что? — Тот достал из кармана портсигар, вынул папиросу. — Будем искать Еремейку, что ж еще?

— Засыплемся, — Козырь ощупывал вспухшую, кровоточащую губу. — Сработано чисто, но все равно наследили.

Арчев презрительно полоснул его взглядом. Прикурил, посмотрел вопросительно на Тиунова.

— Сложно теперь, — подтвердил тот. Кивнул на Люсю. — К концу субботника этой девки хватятся. И тогда…

Что «тогда» — никто уточнять не стал.

— Мне кажется, господа, еще не все потеряно, — после долгого молчания тихим голосом сказала Ирина-Аглая, появившись в двери гостиной с веревками в руках. — Заставьте этого мальчика сейчас же привести сюда Еремейку. Сделайте мальчику больно. Сделайте на его глазах больно тете. Скажите, что если он не согласится, тетя умрет.

«Идиотка, — насмешливо и зло подумал Арчев. — Не Еремейку он тебе приведет, а Фролова… Но это шанс, который нельзя упускать. Похоже, твой последний шанс, мсье Эжен. Пойти с мальчишкой — и испариться… Бежать, пока еще не поздно. Затаиться и через пару месяцев начать все сначала… А вся эта орава пусть как знает… Вот Козыря хорошо бы сохранить…»