Он уже не пытался сдержать слезы, но они почему-то не потекли. Глаза были сухими. И это ему показалось еще хуже, чем заплакать.

— Что у вас есть, — спросил Элвин Дарк.

— Подозрения, — ответил Брекстон.

— Что еще? Сенатор, который крутится надо мной, по-моему, скоро полезет на стену. Газеты и телевидение не отстают от меня с вопросами, а мне нечего им ответить. В той части города уже все ходят на ушах, полиция сходит с ума, если я… мы… не сможем им что-нибудь объяснить.

С чашечкой кофе районный уполномоченный выглядел не слишком симпатично. Но на его лице вдруг проявилась расслабленность и умиротворение. Почему бы нет? Он удалялся из штаба полиции на два-три часа, чтобы немного поспать.

— И что же вы подозреваете? — спросил Дарк. Сарказм это был или насмешка — какая разница?

— Чувствую кишками, — Брекстон понял, что это утверждение, возможно, звучало даже и жалко, но кишками он чувствовал, что впоследствии за все придется платить. И Элвин Дарк это знал.

Но Дарк не отступал ни на дюйм.

— И вы чувствуете кишками, что за это возьмется группа присяжных, или судейская коллегия. Вы знаете, что нам нужно.

— Да, — односложно ответил Брекстон, почувствовав себя школьником и послав к черту то, что Дарк на два года его младше, и при этом он чувствовал себя школьником. — Физическое доказательство.

— И вы пока не нашли связи между своими подозрениями и совершенным преступлением, — продолжил давить на него Дарк. — Конечно, кроме ваших «ощущений в кишках».

— Сначала чувствуешь кишками, а затем вдруг появляются доказательства.

— И вы позволяете себе ждать, когда все проявится затем вдруг, само?

— То, в чем мы нуждаемся, так это в признаниях, — ответил Брекстон с напряжением в голосе.

— И в ваших подозрениях, — снова сарказм.

«Время больших перемен», — подумал Брекстон. — «И оно наступает».

— Есть такой следователь, которого зовут Трент. Он из маленькой конторы в Вермонте, и у него хорошая репутация. Говорят, что он может заставить изойти кровью камень.

— Знакомое имя, — сказал Дарк. — Расскажите мне о нем.

— Он повсюду проводит семинары криминалистов, может ответить на множество вопросов, любит интересные дела. Вызывающе.

— И почему же вы думаете, что он сюда приедет?

— Гибонс, — ответил Брекстон. — Гибонс — человек закона и порядка. Это многое значит. Председатель сенатской комиссии. Тот, от кого вы получили свою звезду. Нужно полагать, то Трент будет весьма амбициозен, но, думаю, что этого сенатора можно использовать, как наживку.

Элвин Дарк сделал еще один глоток кофе, а затем медленно, обдумывая каждое слово, произнес:

— Не люблю аутсайдеров в центре внимания.

— Его способности необычны, — возразил Брекстон, продолжая работу рекламного агента. — Отчасти новая порода следователей, специализирующихся на добыче признаний. Всегда добивается своего.

Дарк притих, представляя грандиозное шоу пития маленькой чашечки кофе и вытирания губ салфеткой. Кресло с его массивным телом развернулось к окну.

— Не пойман тот, кто убил девочку, под вашим он подозрением или нет. И меня беспокоит, что где-то на свободе гуляет убийца.

— Меня это также беспокоит, — сказал Брекстон, пытаясь не показать, что он сдерживает зевок.

Элвин Дарк хрустнул костяшками пальцев. Ему нравилось думать, что он — человек дела.

— Ладно, позвоните ему, — сказал он командным голосом, будто Брекстон был мелким чиновником — мальчиком на побегушках.

— Ладно, — ответил Брекстон чуть ли не презирающему его окружному уполномоченному. Важно, что сюда приезжает Трент, который — не этот неприятный, готовый на все и вся в борьбе за свое эго Элвин Дарк. Ему хотелось, чтобы Трент все выпотрошил из того мальчишки, чтобы тот, наконец, признал свою вину. Ему показалось, что такая перспектива чуть ли не слаще глубокого ночного сна.

Трент получил звонок от детектива лейтенанта Джорджа Брекстона сразу, как добился признания в убийстве от Адольфа Келфера — уважаемого брокера, который, наконец, проговорился о том, как задушил соседа, промышляющего незаконными сделками.

Келфер блестяще держался на допросе, задавая вопросы в ответ вопросам Трента и давая ответы, которые ответами на самом деле не были. Он делал все, чтобы обойти любые словесные ловушки Трента и выглядеть так, будто эта увеселительная игра словами его развлекает. Иногда он не только ожидал тот или иной вопрос, но и с полным рвением на него отвечал. Его уверенные ответы, конечно же, были способом самозащиты.