– Брюллова! – усердствовала она в исполнении своих должностных обязанностей. – Убери из раздела психологии чертовы «каки»! «Как не стать жертвой», «как получить оргазм», «как расстаться друзьями». Достала!

– Но читателям нравится, – чуть не рыдала побледневшая Брюллова, – пишут письма, вопросы нам задают.

– Когда журнал будет называться «Дебилы мегаполиса», тогда и продолжишь! А пока ищи нормальную форму для рубрики. Работать надо, работать!

Очередь дошла и до Инны – пытаясь унять дрожь в коленях, она зачитала свой план.

– Это все? – полюбопытствовала Лада на удивление ровным голосом.

– Да, – Инна поспешила кивнуть.

– С рекламным отделом согласовано?

– Конечно!

– Смотри, – пригрозила она.

Инна, убедившись, что Лада переключилась на новую жертву, закатила глаза: шесть лет она занимается в этом журнале пиарами. И ни разу не дала повода усомниться в своей порядочности. Но главный редактор, разумеется, из кожи вон будет лезть, лишь бы лишний раз продемонстрировать свою мнимую значимость.

– А еще, – Лада метнула в Инну суровый взгляд, – зайди ко мне через двадцать минут.

– Конечно, – повторила она, стараясь казаться спокойной, и откинулась на спинку стула.

Редколлегия закончилась только к обеду. Натерпевшийся трудовых ужасов народ моментально вспомнил о пропущенном завтраке – дома, по причине нелюбви к ранним побудкам, даже кофе никто не пил. Редакция, выйдя из кабинета Лады, дружно потянулась в буфет. По дороге только и слышалось «истеричка» да «дура». Своей манерой общения Лада давно поставила крест на собственной репутации, но, похоже, до сих пор этого не понимала.

Пока Инна заходила в редакцию за сумкой, пока звонила домой узнать, как дела, пока плелась нога за ногу по коридору, расторопный Суслов успел отстоять очередь, заплатить за кофе и занять их любимый столик в углу.

– Премного благодарна, – улыбнулась она, – нижайше прошу прощения.

– Это еще за что?

– Сам знаешь, – Инна заглянула в смеющиеся глаза за толстыми стеклами очков, – начальственный гнев за опоздание должен был обрушиться на меня.

– Забудь, – усмехнулся он.

Инна с наслаждением сделала глоток горячего кофе и достала из сумки завернутые в фольгу бутерброды. Один протянула Мишке.

– С чем? – заинтересованно спросил он, шумно втягивая носом воздух.

– С домашней бужениной, – улыбнулась она.

Глаза вечно голодного Суслова загорелись алчным огнем – кормить это вместилище инстинктов было одним удовольствием.

– Ты, – пробормотал он с набитым ртом, – гениальная женщина!

Вслед за первым бутербродом последовал второй, и только после этого Мишка оказался в состоянии говорить.

– Как поживает домашний тиран?

– Суслов! – Инна, разозлившись, сверкнула глазами. – Разве так можно?

– Можно, – кивнул он, – только чудовище может сделать из другого человека раба.

– Не болтай ерунды, у нас все хорошо. А как твоя Леночка? – с ехидцей в голосе спросила она.

– Бросила меня, – торжественно произнес Мишка и тише добавил: – Чему я и рад несказанно.

– С какой это стати?

– Бросила или рад? – переспросил Суслов и, не дожидаясь пояснений, ответил на оба вопроса сразу: – Рано или поздно всякий должен прозреть.

– Ты же души в ней не чаял.

– Временно. – Он улыбнулся одними глазами.

– Не понимаю, – Инна мотнула головой, – говорил, она талантлива. Концерт помог ей организовать, анонс везде пропихнул.

– Я тебе о ее талантах, – Суслов весело подмигнул, – кроме постельных, ни слова, ни полслова.

– Не мне, всем остальным!

– А остальные обязаны верить прессе. – Он прищурился, вглядываясь в выражение лица Инны. – На то мы и четвертая власть. Сказано «талантливая певица» – так тому и быть. О, анекдот вспомнил! – весело сообщил он.

Обычный Мишкин прием, чтобы сменить тему.

– Давай, – Инна понимающе кивнула: уход Леночки, как бы Суслов ни притворялся, все-таки больно задел его мужское самолюбие.

– Прилетает папа римский в Штаты. Не успел он сойти с трапа, как к нему подскакивает журналист: «Папа, что вы думаете о проблеме публичных домов в Нью-Йорке?»

– Миш, ты, как всегда, в своем духе, – рассмеялась она, – или секс, или работа.

– Не так: секс и работа. Не отвлекай, слушай дальше! Папа растерялся: «Здесь есть публичные дома? Никогда не думал об этом, давайте обсудим все вечером на пресс-конференции». На следующее утро в газетах появляется репортаж, а к нему аршинными буквами лид: «Первым вопросом папы римского по прибытии в США был: «Здесь есть публичные дома?»