– У нее, кажется, iPhone? – спросил Лукьянов.

– Нет. Тоже смартфон с сенсорным экраном, но их сейчас много.

Генерал вытащил свою трубку, по памяти набрал номер и подробно разъяснил, что необходимо сделать.

– Через полчаса найдут, – пообещал он. – Если только не по доверенности водит; тогда может получиться задержка. Но обычно по доверенности ездят мужчины. Женщины, как правило, любят, чтобы машины были оформлены на них, даже если это машина мужа. Для них это почему-то психологически важно. Наверное, так они чувствуют себя увереннее.

Мне оставалось только радоваться, что журналистка обходится со мной так мягко. Вначале я предполагал, что запись делалась для того, чтобы меня шантажировать. А я этого, честно говоря, не люблю. Шантаж – это занятие для чрезвычайно нечистоплотных людей. В действительности дело оказалось гораздо более тонким и сложным...

– Продолжим, – сказал Лукьянов.

– Продолжим, товарищ генерал, – согласился я. – Чем мне грозит опубликование видеозаписи в Интернете? Давайте подумаем...

– Что тут думать... Арестом, – буднично сказал Лукьянов то, о чем я только подумал. – Вернее, сначала просто задержанием, как подозреваемого, а потом, через три дня, после решения суда, – и арестом.

– Я в юридической терминологии не силен, тем не менее мне это не слишком нравится.

– Я тебя понимаю, – милостиво согласился генерал. – Мне бы тоже не слишком понравилось. Но у нас уже есть адвокат, который работает с видеозаписью. Правда, он пока изучал только наш материал. Но точно так же поработает и с новым.

– А что хорошего можно из этой видеозаписи вытащить? – усмехнулся я. – Она может быть только подтверждением моей вины. Виноват – получи. Это по-христиански. Но, пусть я человек не очень верующий, вернее, не воцерковленный, тем не менее я согласен отвечать за свою вину только в вечной жизни, а не перед нашим совсем не вечным «дышлом», именуемым законом. Я думаю, здесь вы со мной согласитесь.

Генерал Лукьянов спокойно улыбнулся:

– Ты же сам сказал, что определил монтаж. У нас есть опытный профессиональный монтажник, и он сделает из бесспорной записи спорную. Да уже сделал. Изначально с тобой будет работать назначенный от государства адвокат, и он не найдет, что возразить суду против ареста. Потом делом займется уже наш адвокат, и по полочкам разберет смонтированную запись, на которой и номер рассмотреть будет невозможно, и твоего лица разобрать. Вернее, номер будет просматриваться спорно. Первоначально эксперты дадут твой номер, потом другие эксперты оспорят картинку и докажут, что это только предполагаемый вариант. Главное, что окажется невозможным рассмотреть номер региона. Значит, нельзя уже будет с уверенностью утверждать, что это была твоя машина. А потом адвокат предоставит факт, подтвержденный двумя профессорами, что во время инцидента ты находился в госпитале на медицинском осмотре. И даже дата энцефалограммы с указанием времени проведения будет отражена в оригинале. Тебе ничего не предъявишь. Надеюсь, и со свидетелями мы сможем договориться, чтобы тебя не опознали. Это может сделать только тот чеченец, что убежал от драки.

– Ежик – птица гордая, не полетит, пока пинка не получит, – заметил я.

– Он, кстати, летать не умеет, хотя себя, наверное, орлом считает... Бегать, впрочем, умел. Однако все равно далеко не убежал. Через три ряда его сбило машиной. Там ряд более-менее свободный был, машины рванули – а он как раз туда выскочил. Сейчас в больнице с тяжелым сотрясением мозга и тремя переломами. И его показания в результате этого сотрясения можно будет оспорить. И вообще, когда человек убегает в панике, на его память полагаться сложно. У наших юристов нет сомнений, что тебя отпустят. На всякий случай у нас припасены рычаги давления на суд. Собрали компромат, достаточный для увольнения и судебного преследования. Следовательно, те сделают, что попросим.

– Тогда зачем меня арестовывать?

Мне упорно не нравилась мысль о тюремных нарах. Дважды уже доводилось попадать под следствие после особенно серьезных операций, когда в боях против нас участвовало так называемое «мирное население», которое мирным даже конченый дурак не назовет. Оба раза оказалось, что в следователях ходят не только дураки и продажный люд, но встречаются и те, кто может разобраться с ситуацией. Причем во второй раз следователь был сам из кавказцев, что вызывало особые опасения. Но он-то как раз и оказался более вдумчивым и лучше других понимающим ситуацию. Оба раза дело прекращали за отсутствием состава преступления.

– Необходимо тебя арестовать, чтобы выйти на предполагаемых членов кавказской ментовской и околоментовской, так сказать, банды мстителей. Заметь, что я умышленно не говорю о национальности, потому что банда эта состоит из представителей нескольких республик; и то, что ты столкнулся на МКАДе с чеченцами, не говорит ни о чем. Более того, эти «чехи» к своей республике отношения имеют мало. Их родители еще до начала военных действий на Кавказе осели в Москве и просто делали деньги. А сынки теперь наглеют с присущей им национальной гордостью за свои корни. Так вот, чтобы выйти на предполагаемых членов банды, нам необходимо, чтобы они вышли на тебя. Ты в данном случае будешь ловушкой. Интернет, естественно, опубликует данные на предполагаемого «дорожного убийцу» бедных чеченских мальчиков. Мало ли кто может это сделать. И не узнаешь такого подлеца... Зато станет известно, где тебя искать. А дальше мы уже будем действовать совместно. Наша задача – отслеживать личности участников и линии связи. Мы будем тебя прикрывать, а ты по возможности – работать в своей обычной манере. Она нас больше устраивает, чем судебное разбирательство, потому что разборки Фемиды, как обычно, закончатся ничем. Если вообще дело дойдет до суда, потому что оно может заглохнуть на следственном уровне. Эти парни тоже умеют обеспечивать себе и друг другу неоспоримое алиби.

Разговор прервался телефонным звонком. Генерал вытащил свою трубку, посмотрел на определитель.

– Слушаю тебя, Магомед. Так. Молодец. И она тоже молодец. Мало тебе досталось... Следовало знать, где родиться! Ага. Ладно. Мы сейчас сами приедем. Скажи ей, что эту запись у нее желает попросить тот человек, которого она снимала. Он сам к ней приедет. Говори адрес. Понял. Знаю это здание. Какой офис? Понял. Жди нас там. Если задержимся, попроси женщину подождать. Объясни, что очень сложная ситуация.