Я встал из-за стола.

– Ты мне говорил, что если я поймаю себя на том, что мне чего-то хочется, а потом вдруг окажется, что я к этому совершенно охладел, чтобы я боролся с собой, так как это результат шока. Было такое?

После недолгой паузы он тоже встал.

– Хорошо. Пошли.

До школы мы доехали на трамвае, долго стучались, наконец показался сторож. Был он примерно в таком же состоянии, что и мы. Он что-то бурчал, но, увидев Адама, явно смягчился, но только до того момента, когда мы упомянули о ключах от подвала. Возможно, мы слишком легко хотели попасть туда? То моя вина, я не верил, что это вызовет какие-то сложности, но сторож начал кричать и, к моему удивлению, пригрозил, что позвонит в милицию.

– Пан Фелек, – примирительным тоном обратился к нему Адам, – милиции уже не существует. Дайте-ка мне ключи от моего кабинета и перестаньте ворчать. Пошутить, что ли, нельзя?

И мы пошли на второй этаж, где стояла пианола, у которой уже два дня, как действовал двигатель, и сели на парты. Должен признать, моя уверенность, что я разрушаю болезненные фантазии кузена, несколько ослабла. Кроме того, мороз на улице слегка меня отрезвил, и мне захотелось спать. Но теперь Адам набрал азарта.

– Что будем делать? – поинтересовался он.

– А что мы можем делать? Не будем же мы взламывать двери. Тем более что незачем. Рассказываешь ты трогательно. Но и только.

– Погоди, – остановил он меня. – Ты лучше меня знаешь эту школу. Господи Иисусе, но ведь американцы говорили… что где-то наверху находится центр управления. Какие-нибудь соображения имеются?

Я подумал и кивнул.

– Наверно, в кабинете химии.

Адам вышел в коридор. Я погасил свет и поплелся за ним. Но он не собирался уходить отсюда, как я со злостью убедился в этом, проклиная тот миг, когда, поддавшись настроению, я уговорил действовать. Придумать бы, как его отсюда вытащить. Когда он взглянул на меня, я в который раз за сегодняшний день подумал: сумасшедший. Никогда я еще не видел, чтобы у него так горели глаза.

– А там что? – спросил он.

– Где?

– Ну там, – мотнул он головой.

Здание школы было построено еще до войны за счет то ли профсоюза железнодорожников, то ли какого-то кооператива, точно не помню. В ту пору это было одно из самых современных зданий такого типа в Польше – с огромным спортивным залом, кабиной для кинопроектора, бассейном, а также с двумя башенками на крыше, предназначенными под астрономическую обсерваторию. Адам показывал на одну из них.

– Что там сейчас находится?

– Понятия не имею. Склад всякой рухляди, наверно.

– А внизу аккордеоны для школьного оркестра, да?

Адам вернулся в кабинет, и я слышал, как он возится с пианолой. Вышел он оттуда, настроенный весьма решительно.

– Слушай, – говорил он, увлекая меня к лестнице, – времени у нас очень мало. Пианола играет, сторож будет думать, что это я и что мы там спокойно сидим. А теперь я тебе опять скажу, если тебе чего-то хочется, а потом окажется, что ты к этому совершенно охладел, борись с этим. Мы только посмотрим, как там выглядит замок.

Он держал меня за руку, словно мы были детишками из детского садика или педиками на свидании, и тащил наверх. Двери в обсерваторию со стороны коридора были заперты на обычный французский замок и к тому же явно не закреплены задвижками на пороге и притолоке, так как болтались от любого прикосновения. К ужасу моему, Адам отступил назад и шарахнул по ним всем корпусом. Со второй попытки он влетел внутрь. Теперь и десяток пианол не обеспечили бы нам алиби: я знал, что будет дикий скандал, но не представлял еще, до какой степени. Когда Адам, поднявшись по металлической лестнице, приглядывался к очередным дверям, у нас за спиной кто-то появился. Я обернулся. То были сторож и пан Драбчик собственной персоной.

– Что вы тут делаете? – осведомился Драбчик энергичным и резким голосом, какого я ни разу у него не слышал. Он был в костюме с чудовищным зеленым галстуком и распахнутом пальто; похоже было, что сторож вызвонил его с какого-то культурного мероприятия.

– Хотим осмотреть обсерваторию, – сообщил Адам, не поворачивая головы. – Я намерен устроить там космический концерт а-ля Жан Мишель Жарр.

– А вы, как обычно, пьяны. Как вам не стыдно! И еще нашего молодого коллегу увлекаете на эту скверную дорожку. Мне что, в полицию звонить?

– Видишь? Уже второй. – Адам наконец повернулся и сверху воззрился на Драбчика. – Но этот хоть заметил смену названия. Иди звони и отцепись от нас.

– Немедленно спускайся.

– А то что будет?

– Спускайся, – повторил Драбчик, и я остолбенел: он полез в карман и вытащил пистолет.

– Ах, так это тебя поставили караулить, – обрадовался Адам. Теперь мне стало совершенно ясно, что в кафе мне пришла не самая удачная мысль. Скорее, фатальная. – Я так и подозревал. Живешь ты рядом… Можно сказать, спишь и сторожишь. Подвал тоже ты охраняешь?