– На это уйдет не меньше двух недель. И еще эти результаты нужно сличить со взятыми образцами у подозреваемого лица, – напомнил Дюнуа. – У тебя есть такие подозреваемые?

– Нет.

– Тогда не стоит дергаться, – посоветовал профессор.

– Должен быть какой-то выход, – ударил кулаком по столу начальник полиции, – мы обязаны что-то придумать.

– Давайте еще раз просмотрим все записи, – предложил Дронго. – Может, нам удастся увидеть, кто именно проходил по коридору в голубом халате, украденном у вашей уборщицы…

– Я принесу записи, – сказал Грисбах, быстро выходя из комнаты.

– Наш последний шанс, – подвел неутешительный итог Фюнхауф.

Им принесли кофе и чай. Приехал понурый Меглих. Он добросовестно проверил все отели и все химчистки, но никто не сдавал в чистку одежду, запачканную кровью. Было понятно, что убийца просто избавился от нее, не рискнув оставить у себя или сдать в химчистку. Меглих доложил, что федеральная контрразведка БНД приняла к своему производству дело Уотсона, и сюда уже прилетели следователи ФБР для проведения необходимых процедур по оформлению документов и последующей выдаче бывшего начальника службы безопасности издательства «Саймон энд Саймон» американским властям. По линии Интерпола решено было начать поиски Оскара Герстмана.

– Это все заслуги экспертов и сотрудников контрразведки, – напомнил начальник полиции, – а наша задача была – найти убийцу. Но мы никого не смогли найти.

Меглих тяжело вздохнул, понуро опустив голову. Он понимал, что Фюнхауф прав. Вернувшийся Грисбах объявил, что они могут пройти в другой кабинет и просмотреть записи, сделанные с камер, ведущих в коридор.

– В самих коридорах и на подступах к туалетам никаких камер не было, – виновато доложил Грисбах, – все аппараты установлены в залах, где проходит книжная ярмарка.

– И у вас ничего нет, – понял начальник полиции.

– Мы все просмотрели. Ничего, – подтвердил Грисбах. – Там несколько уборщиц, которые ходят по залу, но никого подозрительного мы не увидели.

– Сколько женщин из сорока пяти прибывших? – спросил Дюнуа.

– Двадцать две, – напомнил Грисбах.

– И все могли надеть этот халат и выйти из помещения. Еще учтите, что у них постоянные электронные пропуска, и они могли входить и выходить сколько угодно раз.

– Давайте сделаем иначе, – предложил Дронго. – Покажите еще раз все кадры, где есть погибший. Нам нужно еще раз просмотреть эти записи. А потом покажите кадры вечерних записей, уже после смерти Ламбрехта-Табаковича.

– Что это вам даст? – не понял Грисбах.

– Делайте так, как он говорит, – посоветовал Дюнуа.

Грисбах снова вышел из комнаты.

– Ты что-то придумал? – обратился к Дронго Дюнуа.

– Кажется, да, – кивнул Дронго. – Посмотрим. Я думаю, что герр Меглих не зря провел такую проверку. Она нам очень поможет.

Фюнхауф ничего не сказал, лишь взглянул на своего инспектора. Он уже понял, что лучше предоставить инициативу самому Дронго.

Начался показ старых записей, где погибший ходил у стендов бывших югославских республик. Все внимательно смотрели.

– Все, – пояснил Грисбах, – он был там примерно тридцать минут.

– Теперь покажите мне эти стенды, только вечером, – попросил Дронго.

– Зачем? – не понял Грисбах. – К этому времени он уже был мертв.

– Покажите, – настойчиво повторил Дронго.

Грисбах распорядился доставить и показать эти записи. Дронго внимательно их просмотрел, а после просмотра неожиданно заявил:

– Теперь все, теперь я почти уверен, что знаю, кто именно мог ударить Табаковича.

– Кто? – встрепенулся Фюнхауф.

– Разрешите, я скажу вам об этом через два часа. Не люблю скоропалительных выводов. Мне нужно все проверить. – Дронго поднялся и вышел из кабинета.

– Он гениальный психопат, – убежденно произнес начальник полиции. – Неужели действительно он скажет нам через два часа, кто убил Ламбрехта?

– Если обещал, значит, скажет, – убежденно ответил Дюнуа.

В коридоре Дронго набрал номер Орлича. Хорошо, что у Белграда с Франкфуртом одинаковое время.

– Еще раз здравствуй, Павел. Извини, что беспокою тебя каждый раз, когда мне нужно что-то узнать.

– Вы просто так не звоните. Что я должен еще узнать?

Дронго передал ему свою просьбу и добавил:

– Но это даже не срочно, а очень срочно.

– Я все понял, – сказал Орлич. – Прямо сейчас позвоню в Сараево – у меня там есть хороший знакомый – и сразу перезвоню вам.

– Я буду ждать, – ответил Дронго.

Он спустился на нижний этаж и подошел к российской экспозиции. Здесь всегда было многолюдно. У одного из стендов стоял знакомый руководитель крупного российского издательства. Узнав Дронго, он протянул ему руку: