Вестибюли и холлы были завалены трупами, пол покрывало битое стекло и пластиковые обломки. В некоторых помещениях ярились пожары. Воздух был наполнен раскаленным добела пеплом, падающим, словно снег.

И кругом были мухи. Темные жирные мухи.

Стреляя на ходу, Корбек палил налево и направо, в дверные проемы и сквозь тонкие пластиковые перегородки, срезая окружавших его врагов.

Его прикрывала огневая команда — Ларкин, Сут, Варл, Маллор, Дюркан и Биллад. Ларкин время от времени стрелял из своей винтовки, его прицел, как всегда, был безупречен. Но Корбек знал, что из-за бури снайпер, как никогда, был близок к срыву. Сут, вооруженный мелтаружьем, пробивал отряду путь.

Сгустки огня и лазерные лучи летели им навстречу. Биллад вздрогнул, прошитый сразу несколькими выстрелами, повалился на стену и сполз на пол.

Корбек ответил длинной очередью в дымное облако впереди.

Мухи продолжали жужжать вокруг них.

Переговоры на радиоканалах оглушали не хуже перестрелки. Гвардейские части начали пробивать плацдармы в городе. Объединенные силы Пятидесятого Королевского Вольпонского и Тринадцатого и Шестнадцатого Раймийских полков стальным кулаком врезались в рудоплавильное сердце города. Там, в гулких ангарах судостроительных верфей и сухих доков, они сошлись с главными моторизованными частями противника в колоссальном танковом сражении. Слухи утверждали, что батальон Латтарийских Боевых Псов и космические десантники ордена Гвардии Ворона пробились на высшие уровни, непосредственно в шпиль Администратума.

Но окончательная победа казалась теперь чем-то очень далеким. Особенно учитывая психическую бурю, которая фактически отрезала приток подкреплений. Да и вообще отрезала войска от флота.

— Прикрытия с воздуха не намечается? — крикнул Корбек сквозь треск лазерных зарядов.

— Эскадрильи «Мародеров» выбыли из боя, сэр, — ответил по внутреннему коммуникатору связист Раглон. — Командование флота отозвало их из-за бури. Колдовство Хаоса не позволяет им ориентироваться.

Корбек поднял глаза на кипящее в небе фиолетовое марево. Какие уж там самолеты, он и сам едва ориентировался в пространстве. В такой близости от проявлений Хаоса его собственные ощущения подводили его. Он едва удерживал равновесие, его тошнило, в виски настойчиво стучала боль. Страх мурашками гулял по коже, иглой ввинчивался в мозг. Он боялся подумать о том, что ждало его там, впереди.

Он знал, что с его солдатами происходит то же самое. У нескольких уже пошла носом кровь. Другие содрогались в приступах тошноты.

И все же они двигались вперед, продираясь через мрачные жилые башни и рабочие блоки. Здесь, в этих старых грязных пристанищах самых бедных рабочих, в каждой комнате кипела схватка лицом к лицу, с ножами и пистолетами.

Корбек думал, что комиссар гордился бы ими сейчас. Призраки показали, на что способны. Полковник выплюнул муху и постарался хоть вслушаться в бесконечный поток радиосигналов. Командование флота повторяло свой основной приказ: до тех пор пока вражеские псайкеры не будут нейтрализованы, флот не сможет высадить подкрепления — никого из тех пяти миллионов гвардейцев, ожидавших высадки на орбите в десантных челноках — или обеспечить воздушное прикрытие. Судьба битвы висела на волоске.

Полковник смахнул еще одну муху. Теперь воздух совсем сгустился от насекомых, гари и пепла. Запах стоял просто невыносимый. Колм Корбек глубоко, судорожно вздохнул. Он знал, что все это значит: они были близко к чему-то очень и очень плохому. К чему-то, рожденному Хаосом.

— Всем быть начеку, — предупредил он свой отряд по внутренней связи. — Мы приближаемся к настоящему гнезду зла.

Продираясь сквозь облака роящихся мух, огневая команда наступала по коридору, усеянному осколками прозрачного пластика и рваной бумагой. В вестибюле под ними кипела яростная рукопашная битва, отзывающаяся криками и беспорядочными пистолетными выстрелами. Что-то взорвалось примерно за километр от них, сотрясая землю.

Корбек добрался до поворота и жестом приказал гвардейцам отойти.

Его отряд укрылся в дверных проемах как раз вовремя. Мощная очередь из тяжелого пулемета прошила старую лестницу, уничтожая ступени, срывая старые панели со стен.

Оглянувшись, Корбек заметил, что Ларкин едва слышно шепчет какую-то имперскую молитву. Наверняка это была клятва верности Императору, которой их научили еще дома, на Танит.

Дома…

«Этот мир тоже когда-то был чьим-то домом», — вернул себя в жестокую реальность Корбек. Старый тусклый коридор в старом тусклом шпиле, куда покорные, уставшие рабочие возвращались со смены на заводах улья, чтобы готовить скудный ужин для своих измученных детей.

— Ларкин! — Полковник указал на лестницу. — Покажи немного чокнутой магии этим пулеметчикам.

Ларкин поджал губы и размял шею, как пианист, собирающийся играть. Он вынул свой ночной прицел, небольшой тепловизор, которым он пользовался на родине, незаконно охотясь на лариселей в ночных лесах. Он осмотрел коридор через прицел, в конце концов обнаружив пятно тепла на стене.

Другой стрелок прицелился бы в пятно, приняв его за тело стрелка. Но Ларкин был не так глуп. Он знал, что источник тепла — раскалившийся ствол пулемета. Таким образом, стрелок был примерно в шестидесяти сантиметрах слева от пятна.

— Бутылочка сакры намекает нам, что это будет выстрел в голову, — произнес Корбек, видя, как Ларкин опускается на одно колено и прицеливается.

— Принято, — откликнулся Варл.

Ларкин сделал один выстрел, пробивший и лестницу, и стену.

Призраки снова двинулись вперед. Поначалу они шли осторожно, но ответного огня не было.

Прикрывая друг друга, гвардейцы миновали разбитый лестничный пролет, а затем и площадку, где лежал на своем пулемете убитый сектант. Выстрелом ему снесло полголовы. Корбек улыбался. Варл только вздохнул.