поскольку мы "но" умудрились уже допить.

И мне хорошо с вами жить полтора часа.

В среднем выходит

где-то

неделю в год.

За эту неделю

вырастут небеса,

а гордость,

как и положено,

заживет.

Вырастет новая палуба

– кораблю.

И сдастся кому-нибудь в руки щенок-Потсдам.

И мне все равно,

потому что я вас – люблю,

И мне все равно,

потому что я вас – предам.

И мне б не хотелось вас предавать,

но фронт

слишком запутался в сеточках стен и вен.

На этом прощаюсь.

Не забывайте зонт!

Ваша

– подруга

– знакомая

– девушка

Джен.

Определение: душа

"Как это всё не-пе-ре-носимо!" –

думал больной аниме Мисима,

не попадая не просто мимо,

а прямо в шиферный свой живот.

Время достаточно износилось,

но не меняя миры на милость,

сам понимаешь, что зря приснилось

то, что ни капельки не живет.

То, что не колет, не жжет, не греет,

не забывает, не разумеет,

не прикрывает, как дамский веер,

а только – рыскает не спеша.

То, что слова превращает в пулю.

То, что – украв! – навсегда вернули.

Несколько граммов духов и дури!

Вольноотпущенница – душа.

Уйди-Уйди

Собственно,

я говорила тебе – Замри!

Радуйся снегу. И случаю. И – блядям.

Собирай анекдоты,

слухи,

смени тариф.

Не вспоминай меня по часам и дням.

Собственно,

я говорила тебе – Алле!

Заводи себе дом, тараканов, жену, детей.

Не улыбайся ласточкам – в феврале.

Пользуйся бритвой, Contex'ом, не потей.

Собственно,

долгое танго "Уйди-Уйди"

имеет обратный,

не слишком приятный вкус.

_Исповедимы, Господи, все пути.

Я через месяц снова к нему вернусь.

Собачий блюз

А жизнь пройдет – Америкой в Ираке.

Когда умру,

то вместо/вместе с вами

меня проводят стройные собаки

с блестящими семитскими глазами.

Собачий блонд естественен и светел,

собачий хвост полезнее шиньона.

Их проводы в отличие от сплетен

почти ненаказуемы законом.

Их тишина наполнит мостовую.

Четыре. Пять. Изысканный конвой.

Ни к слабостям, ни к славе не ревнуя,

меня запомнят мертвой – и живой.

«Что же ты замолчал, мой беспокойный бог»

Что же ты замолчал, мой беспокойный бог,

то ли молва мила, то ли глаза в пыли.

Три тридевятых сна мнутся росой у ног,

три тридевятых сна – и ни одной любви.

За родником – река, за паровозом – smog,

а у меня с тобой – свойство ценить на слух.

Три тридевятых зла, не называя срок,

шли ко спине впритык и не теряли нюх.

Вот и стоим теперь. Два обветшалых дня,

два пожелтевших пня, росших не в том Крыму.

Мой терпеливый бог. Не прогоняй меня!

Ведь у тебя внутри холодно одному.

Остаёмся!

Крысы бегут с корабля на бал.

Скромный король поправляет хвост.

Он торопился –

Он опоздал!

Мы остаемся –

до самых звезд.

Мы остаемся!

Дари поклон

каждому дереву и –

строке.

Если запойно считать ворон,

совесть

уходит

рывком

в пике.

Если дражайшим назвать цемент,

вряд ли получится сон-вода.

Милый,

смотри,

за десяток "нет"

в банке дают

броневое "да".

Чувствуй!

Решайся!

Линкором лент!

Поездом снега!

Зонтом!

А то,

может, последнюю из комет

держишь за ломкий рукав пальто!