– Ваня, женские роли есть? – спросила нетерпеливая Вера.

– Помолчите, товарищи! – строговато сказал Ваня. – Я сейчас коротко расскажу содержание пьесы, и вам станет все понятно. В колхоз из армии возвращается хороший парень Иван Петров. Сначала он… – Ваня читает предисловие, – активно включается в трудовую жизнь колхозного крестьянства…

– Пожалуйста: колхозного крестьянства! – воскликнул женатик.

– Трудового – тоже можно говорить. Колхозное крестьянство – это и есть трудовое. Продолжаю: активно включается в трудовую жизнь, но затем женится… Есть, как видите, женщины. Иначе на ком же он женится?

– А может, он этот… как их? – подает голос Васька.

– Ну дайте же послушать-то! – взмолилась Вера. – Идиоты, честное слово. Еще же ничего не ясно.

– Я предлагаю так, – поднялся женатик, – кто вякнет не по существу, того выводить.

– Ты эти замашки брось, – советует Володька. – Мы же не в отделении милиции.

Женатик чего-то вдруг рассмеялся.

– А я же и не говорю, что – приводить. Я говорю: вы-водить.

– Ваня, продолжай.

– Он женится и попадает под влияние тестя и тещи, а потом и жены: становится стяжателем. Начинает строить себе дом, обносит его высоким забором… Пьеса называется «Крыша» над головой». Крыша – взято в кавычки, потому что дом большой – это уже не крыша. Ивану делают замечание – чтобы он поумерился. Иван отговаривается материальным стимулированием, скрывая под этим чисто кулацкие взгляды…

– А отец с матрей его живые? – встрепенулся опять Елистратыч.

– Всех удивляет: откуда в нем это? Его продергивают в стенгазете, молодежь из самодеятельности сложила о нем обличительные частушки… То, что я и предлагал сделать с Ивановым, но меня не поддержали.

– Иванов – трудяга.

– А этот? Вопрос: в чью пользу трудяга? В общем, озорные девчата исполняли эти частушки с клубной сцены; в зале – веселая реакция. Но Иван не унимается. Тогда его разбирают на колхозном собрании. Один за другим на трибуну поднимаются колхозные активисты, бывшие товарищи Ивана, пожилые колхозники – суд их суров, но справедлив. Все разъясняют Ивану, что он, возводя над собой так называемую крышу, тем самым отгораживается от коллектива… То есть под крышей надо понимать забор. Крыша – тире – забор. Это понятно?

– А какую позицию занимает жена? – Это все Вера.

– Там же сказано: действовали совместно, – сказал женатик. – Групповая.

Елистратыч вспомнил народную мудрость:

– Муж да жена – одна сатана.

– Она тоже присутствует на собрании?

– И только тут, на собрании, – продолжает Ваня, – Иван осознает, в какое болото затащили его тесть с тещей. Он срывается и бежит к недостроенному дому… Дом уже он подвел под крышу. Он подбегает к дому, трясущимися руками достает спички… – Ваня понизил голос, помолчал… И дал: – И – поджигает дом!

Никто не ждал этого.

– Как?

– Сам?

– Он что?..

– Эт-то он… А пожарка в деревне есть?

Вера потрясена пьесой.

– Это трагедия, да? Вань?

– Если не трагедия, то… во всяком случае, социальная драма.

– А мы чего-нибудь будем жечь? – интересуется один любитель пиротехники.

– Да, товарищи, – продолжает довольный Ваня, – он сам поджигает дом, который сам, собственными руками рубил в неурочное время.

– Дом-то сгорел? – спрашивает Володька, задетый за живое Ваниным торжеством. Ему не верится, чтобы в современной пьесе сгорел дом.

– Когда дело-то происходит? – Женатик тоже не понимает, как это – дом поджигает. – Летом?

– Спокойно, спокойно, – говорит артист Ваня. – Он поджигает дом, но колхозники… Тут самый накал пьесы. Развязка. Обратите внимание, как автор подходит к финалу – резкими мазками! Иван срывается с места и с криком «Подонки! Куда они меня завели?!» выбегает с собрания. Жена…

– Он же уже выбежал.

– Жена бросается за ним.

– Он же уже выбежал!

– Через некоторое время бледная жена прибегает на собрание… В это время собрание перешло к другому вопросу. Жена врывается на собрание и кричит срывающимся голосом: «Скорее! Он поджег дом!» Колхозники срываются с места и бегут к новому дому. Один старик… Здесь мы будем отталкиваться от деда Щукаря. Этот старик бежит совсем в другую сторону – к дому тестя Ивана. И кричит за кулисами: «Вы горите или нет?!» Это уже элемент трагикомедии. Мы всю пьесу будем решать в трагикомическом ключе.

– Но дом-то сгорел? – опять спрашивает Володька.

– Дом спасают колхозники. Ивану объяснили, что дом пойдет под колхозные ясли. Иван сам принимает участие в тушении пожара и все повторяет: «Подонки! Куда они меня завели!»

– Это про кого он? – не понял Васька.

– О, боже мой! Да про тестя с тещей, неужели не понятно?

– Сильная пьеса!

– И все? Конец? – спрашивает Володька.

– В конце Иван, смущенный, но счастливый, подписывает вместе с другими парнями и девчатами обязательство: сдать ясли к Новому году.

– А где он жить будет? – Это Володька.

– Поживет пока у тестя… – начал было Ваня, но спохватился: герой только что крыл тестя и тещу «подонками». – Найдет, где жить.

– Где?

– А тебя что, не устраивает идея пьесы?

– Идея-то меня устраивает. Я спрашиваю, где он жить будет?

– А по-моему, тебя сама идея не устраивает.

– Ты мне политику не шей. Я спрашиваю, где он жить будет?

Женатику надоели эти пререкания двух ухажеров.

– Допустим, он себе еще домик срубит – поменьше. Доволен?