— Вы заявили в полицию?

— Да, полицейские сразу же забрали ее. Что за шум во дворе? Боже, они привезли ее! Уходите, вам не место здесь, уходите.

Троп услышал крики матери и сестры Стефании и быстро проговорил:

— Мы уйдем, скоро уйдем, только попросите полицейского, который привез тело вашей дочери, зайти ко мне.

Минуту спустя в мастерскую вошел сержант и вопросительно уставился на Тропа.

— Я комиссар уголовной полиции из Дортинга, — мрачно сказал Троп, после чего сержант тотчас же вытянулся, — что показало вскрытие? Данные экспертизы при вас?

— Я отдал бумаги хозяину, но я знаю, что там написано.

— Ну, — нетерпеливо прикрикнул Троп, — скорее же, говорите.

— Девушку сначала задушили, потом сбросили в воду. Она была беременна на четвертом месяце.

— Позовите мистера Закревского.

Лицо хозяина фермы за прошедшие минуты осунулось еще больше. Он старался ни на кого не смотреть.

— Мистер Закревский, вы теперь знаете, что не полиция виновата в гибели вашей дочери, — произнес Троп, стараясь как-то расположить к себе убитого горем человека.

— Какая разница, как она погибла. Все равно ее уже не вернешь.

— Мы обязательно должны найти убийцу.

— Чем могу помочь?

— Можно поговорить с вашей женой?

— Нет. Ни она, ни Ганка с вами говорить не будут.

— У Стефании был жених?

— Был, но мы его никогда не видели.

— Откуда же вам известно о нем?

— Стефания сама говорила об этом, и еще, что они скоро поженятся и будут очень богаты.

— Но вы хоть знаете, как его зовут и где он работает?

— Не знаю я ничего, Стефания обещала скоро познакомить с ним.

— Как вы узнали, что Стефания что-то писала после ухода лейтенанта?

— Я зашел зачем-то к ней в комнату, и она при виде меня сразу же захлопнула блокнот, а в руках у нее была ручка.

— Принесите сумочку и блокнот, если он отыщется. Закревский отсутствовал недолго, но Тропу эти минуты показались бесконечными. Фердинанд молча курил.

— Вот господин комиссар, — и Закревский протянул Тропу изящный блокнот и сумочку из искусственной крокодиловой кожи.

Троп медленно листал блокнот с тонкими, почти прозрачными листами. Имена знакомых, телефоны, пометки, когда у кого день рождения. Вот вырванный листок, вернее след от него, а на следующем листе заметны следы от нажима ручки.

— Это можно прочесть, эксперты легко восстановят текст. Интересно, что в сумочке? — Троп открыл нехитрую защелку. — Так, пудра, помада, ничего существенного для нас… вот! — И комиссар вынул ключи. — Такие есть в связке от особняка. Вы разрешите взять нам с собой ключи и блокнот?

— Берите, — махнул рукой Закревский, — это уже никому ничем помочь не может.

Утром следующего дня Троп стремительно шел по коридорам управления. Встречные делали друг другу многозначительные знаки: Троп напал на след! Но в этой дружеской иронии сквозила зависть: опять комиссар полностью повернул готовое отобранное дело с убийством и идет по горячему следу. «Бедный Дуг — шутили сотрудники, — схлопотать такую пощечину!»

Троп ни с кем не делился ходом проводимого расследования, но у себя в управлении шила в мешке не утаишь. Да и эксперты чувствовали, что Троп что-то раскопал.

Комиссар вызвал Фердинанда.

— Записка уже прочтена?

— Не раньше чем через полчаса, Эдвард. Я не слезаю с них с самого утра.

— Фердинанд, сегодня тебе все же придется поехать в особняк. Будешь предельно осторожен: гость, который пожалует, а я почти уверен в этом, будет пострашнее Стефании. Я сам возьму у экспертов записку. Иди, вот тебе ключи. Постарайся открыть дверь так, чтобы не возникло даже подозрения, что кто-то находится внутри. Для этого придется снять печать, зайти внутрь дома, открыть окно, а потом проделать обратный путь и проникнуть в дом уже через открытое окно. Ошибки в твоих действиях недопустимы. Все, иди.

Треп подгонял экспертов:

— Готов текст письма?

— Сейчас принесут, господин комиссар.

И вот текст письма, написанного Стефанией, лежит на столе у Тропа. «Милый Рольф! Хоть ты и запретил писать тебе, но я не могу иначе. Ты совсем забыл меня. Мне не нужны деньги — мне нужен ты, только ты.

Вспоминаю то безмятежное время, когда мы познакомились с тобой в городе, и ты первый раз тайно пришел ко мне. Тебе так шла форма, Рольф, я влюбилась с первого взгляда. А потом ты стал по ночам пугать миссис Скалацца, и я пожалела, что сказала тебе о бриллиантах хозяйки. Меня колотило в ту ночь, когда ты заглянул к ней в комнату, и она, наконец, выбежала в гостиную и проверила потайной сейф, где хранила свои сокровища. Ты бы вовек не догадался. А потом все стало, как в кошмарном сне. Хозяйка все настаивала, чтобы я позвонила в полицию, а я ждала, когда ты заступишь на дежурство. Я боюсь, Рольф, я очень боюсь; увези меня скорей отсюда. Скорей увези, слышишь? Рольф, я не сумела узнать шифр, меня напугал этот ужасный комиссар. Он пришел поздно вечером, и я едва успела спрятаться за портьеру. (Глаза Тропа округлились, и он в изумлении откинулся на стуле. „Вот тебе и кошка!“) Я не знаю, где этот шифр; хозяйка перед тем как связаться с банком, всегда подходила к горке с фарфором. Я пробовала все выступы, откручивала ручки, трясла фигурки, но ничего не нашла. Рольф, увези меня хоть на край света. Я боюсь. Я очень и очень тебя люблю. Твоя Стефания».