Когда они высказались, я повернулся к их боссу.

— Мистер Зельцер, — сказал я, — мне хотелось бы вам кое-что сказать. В этом деле у вас все преимущества, вы намерены, если сумеете, заставить губернатора штата принять несправедливое решение. Возможно, вы выиграете, по крайней мере первые три раунда. Но вы старый человек, а мне двадцать восемь. У вас деньги, влияние, но когда-нибудь я все-таки вас обыграю. И когда это случится, я намерен выставить вас на всеобщее посмешище и презрение. Вам остается только надеяться, что вы не доживете до этого дня, тогда я уничтожу только вашу репутацию. Если же вы будете живы, то на себе испытаете презрение окружающих; ваши коллеги первыми поспешат отвернуться от вас. Вот, что вас ожидает, и это будет расплата за то, что вы отказали честному человеку, пришедшему к вам с разумным предложением.

Луис Зельцер промолчал, но я заметил, как он переменился в лице. Об этом разговоре я рассказал двум-трем знакомым; Зельцер со своими молодцами, разумеется, все отрицали. И все же этот разговор остался до сего дня у меня одним из самых ярких воспоминаний о деле Шеппарда.

Я читал лекции об этом деле по всему Огайо, выступал с Сэмом по радио и на телевидении, стараясь добиться для него права на полиграф-тест. Участвуя в шоу Майка Дугласа, мы провели тестирование актрисы Доди Гудман, которая знала, кто будет заменять Джека Пара в «Вечернем шоу». Мы предложили ей несколько кандидатур, включая Джонни Карсона; на все вопросы Доди ответила отрицательно, но по результатам теста мы выбрали Карсона. Во время передачи мы спросили зрителей, следует ли, по их мнению, губернатору Ди Саллю согласиться на проверку Сэма. Их звонки (десять к одному в защиту теста) едва не взорвали телефоны.

Однако среди друзей, которых благодаря мне Сэм приобрел в Огайо, не было представителей власти, которые могли бы помочь ему доказать свою честность. И начальник тюрьмы Мэрион, и инспектор исправительных учреждений штата, и губернатор Ди Салль отказали нам в просьбе провести полиграф-тест.

Теперь нужно было перенести сражение в суд. Я подал прошение, чтобы мне позволили доставить в тюрьму полиграф. Наши противники подали встречное заявление, и вопрос разбирался в верховном суде штата Огайо.

27 декабря 1962 года — почти через год после того, как я стал адвокатом Сэма, — пришел ответ. В этом плохо аргументированном решении даже не упоминалось об аналогичном случае в Калифорнии. Верховный суд Огайо отказывался вмешиваться. Он сообщал, что не имеет таких полномочий, что вопрос о допуске полиграфа в тюрьму решается исключительно начальником тюрьмы.

В заключение суд сообщал, что «не может ничего сделать, поскольку не имеется прецедента». Я знал, что такой прецедент был в калифорнийском деле, когда адвокат получил письменный приказ, обязывающий шерифа разрешить загипнотизировать его подзащитного. Но даже если бы прецедента не было, такой ответ нас удовлетворить не мог. Когда человек заявляет, что невиновен, необходимо оказать ему любую помощь, чтобы это доказать. И адвокат, и судьи должны сделать все, чтобы не допустить малейшей возможности несправедливого решения.

Был ли виновен Сэм Шеппард? У людей появились сомнения. Реакция аудитории во время лекций и после телевизионных передач доказывала это. Другое дело представители власти. Когда я качал выступать в защиту Сэма, офицер полиции в Кливленде заявил мне:

— Если даже Сэм Шеппард и невиновен, я не хочу знать об этом.

Я начинал понимать, что такого мнения придерживаются многие представители власти штата Огайо.

Итак, в судах штата мы сделали все, что было в наших силах, но ничего не добились. Теперь настала очередь федеральных. Будем оспаривать приговор.

Я нанял трех студентов юридического факультета. Двоим — Стиву Хоскинсу и Дону Суини — вручил книгу Пола Холмса.

— Прочтите, а потом я скажу, какие иски о нарушении конституционных прав намерен подать.

Кроме книги им предстояло прочитать 9808 страниц материалов дела, и они их прочли.

На этой стадии дела Шеппарда невиновность Сэма не имела никакого значения. Все фактические вопросы были решены присяжными, вынесшими обвинительный вердикт. Если присяжные ошиблись по существу дела, их ошибку нельзя исправить. Единственной возможностью добиться свободы для Сэма было найти ошибку в применении законов по этому делу, ошибку, нарушающую Конституцию Соединенных Штатов.

Стиву и Дону потребовалось почти два месяца, чтобы собрать материал для двадцати девяти страниц жалобы, требующей освобождения Сэма Шеппарда из-под стражи на основании того, что он был лишен своих конституционных прав. Всего в жалобе было перечислено 22 нарушения, в том числе: Сэму предъявили обвинение в отсутствие адвоката. Представители власти отказались ждать, пока он приедет.

«Кливленд пресс» после убийства «злобно и целенаправленно» публиковала статьи, порочащие Сэма, и критиковала правоохранительные органы за то, что они медлят с арестом. Давление, оказанное «Кливленд пресс» и ее издателем, Луисом Зельцером, «вынудило представителей правоохранительных органов предвзято и недобросовестно провести дознание» и арестовать Сэма.

Несмотря на то что средства массовой информации, поддерживаемые представителями закона, проводили кампанию против Сэма, в просьбе о переводе дела в другой судебный округ ему было отказано, так же как в неоднократных просьбах отложить слушание дела до тех пор, пока не «ослабнет отрицательное воздействие этих многочисленных и крайне неприязненных публикаций».

Список присяжных был опубликован за 30 дней до начала судебного процесса, и после его начала они не были изолированы.

Во время суда судья Блитен недостаточно обращал внимание присяжных на то, что им следует полностью игнорировать чужие мнения, слухи, советы, непроверенную информацию, а также любое давление, которое может на них оказываться.