— Тайрен, мой сладенький, — пел голос в телефоне. — Где ты? Я тебя жду-жду в моем маленьком, черненьком…

Тайрен чертыхнулся, одним прыжком подлетел к аппарату и яростно выдрал его из розетки. Лина! Этот вечер он наметил провести с ней. Еще до того, как закрутились все эти события, до того, как он узнал про Синди. И совершенно забыл об этом, обеспокоенный болезнью дочери и присутствием Дженны.

Проклятие!

Он обернулся к Дженне. Она скрестила руки на груди и плотно сжала губы. Потом промолвила:

— Похоже, на сегодня у тебя были другие планы. Тебя ждут в маленьком, черненьком… чем?

Тайрен шумно выдохнул.

— Из-за болезни Синди я совершенно забыл.

— Ты не обязан объяснять ничего. — Дженна развела руками. — Это совершенно не мое дело, кто и где тебя ждет. И зачем ждет.

— Я вовсе не предполагал…

— Меня это не касается. — Ее взгляд был тусклым, как и ее голос. — Можешь тут прибраться? Я посмотрю, как там Синди, и лягу. Спокойной ночи.

Она пошла к двери. Тайрен боролся с порывом броситься за ней, чтобы снова почувствовать ее в своих объятиях. Целовать ее было так же чудесно, как прежде, и он хотел большего. Он хотел ее любить прямо здесь на кухне, на полу — как он тысячу раз представлял в своих мечтах. Но это не годится. Да, его злость и его обида постепенно уходили, но была еще одна причина, почему лучше сохранять дистанцию.

Дженна не принадлежала ему.

Она никогда ему не принадлежала и никогда не будет.

Я должен был пойти к Лине, гневно подумал он. Лина без комплексов, не особенно умная, зато нетребовательная и веселая.

Впрочем, Лина его по-настоящему не заводила. С ней он всего лишь… всего лишь потакал потребностям тела, не более. Его вообще не заводила никакая другая женщина. А теперь и вовсе, после того как в его жизнь вернулась Дженна. После того, как он дотронулся до нее, почуял аромат ее кожи…

Он с отчаянием провел по волосам. Ничего не изменилось, ни его страсть к ней, ни его любовь. Но одно он знал точно. Он будет драться как тигр и вышвырнет ее из своего сердца. Иначе все это станет слишком мучительным.

Так и до сумасшествия недалеко.

Дженна толкала пустую тележку вдоль полок с консервными банками.

Зачем она здесь? Не в супермаркете, а в Оушен-Хилл. Свадьба Марты — не единственная причина. То, что ее сестра собралась замуж, лишь повод. Можно было приехать только на свадьбу, поздравить молодоженов и уехать. Нет, она взяла отпуск и приехала почти на месяц не для того, чтобы сыграть роль подружки невесты.

На самом деле она приехала, чтобы встретить Тайрена. Чтобы наконец рассказать ему правду. И посмотреть, вдруг у него в душе еще что-то осталось к ней… Все эти годы она с замиранием сердца следила за карьерным взлетом Тайрена и мечтала, чтобы он вернулся в ее жизнь. И вот он вернулся.

Но она по-прежнему не знала, что думать.

Серьезного разговора с Тайреном не получалось. Он постоянно был с Синди, играл с ней или читал сказки. Вечером к дочке подсаживалась Дженна, пела ей перед сном. Потом, когда в доме затихало все, они с Тайреном сидели еще немного в гостиной, перекидывались парой вежливых фраз, и каждый поднимался по лестнице в свою комнату.

Когда она спросила, не отнимают ли они с Синди время, которое Тайрен должен бы потратить на работу, тот только отмахнулся и сказал, что у него отпуск. Дженна не стремилась напоминать ему о том, что, по его же словам, каникулы в парламенте еще не начались и что приехал он в Оушен-Хилл по делам. Да и Дженне после свадьбы сестры нужно будет возвращаться в Окленд. Не могут же они с Синди жить здесь все время; у них в Окленде дом, друзья, у Дженны — работа. Нельзя так сразу все бросить. Да и ради чего? Ради того, чтобы они с Тайреном мучили друг друга? Да, он хочет видеться с дочерью, и Дженна рада этому, но она не собиралась идти ради этого на запредельные жертвы. Она знала, что вопрос о месте жительства придется решать, но не хотела думать об этом сейчас. После свадьбы они с дочерью вернутся в Окленд, а там видно будет.

Ей нравилось, что Тайрен так нежен с маленькой Синди и так ее любит. Более глупая женщина на месте Дженны, наверное, начала бы ревновать: как так, мужчина отнял у ее дочери часть ее любви! Но Дженна была не настолько глупа, чтобы не понимать: любовь — это, пожалуй, единственная на свете вещь, разделив которую надвое, получишь вдвое больше. Вроде бы теряя, оказываешься в немыслимой прибыли. Может быть, для бизнес-леди такой подход и не особо характерен, но Дженна думала именно так, ей казалось, что в любви она разбирается неплохо. Теоретически, во всяком случае.

Ах, Тайрен…

— …Мы с мужем подумываем, не сделать ли нам заявку, когда ферма Фарсона будет выставлена на торги.

Две пожилые женщины разговаривали по ту сторону стеллажа. Услышав свою фамилию, Дженна вздрогнула и невольно прислушалась.

— Рандольф Фарсон хочет продавать свою землю? — спросила вторая. — У него ведь с незапамятных времен эта ферма. И его отец там жил, и его дед.

— Я знаю, Сара, только то, что такие слухи ходят по городу. Он просто больше не в состоянии держаться на плаву.