П р е д с е д а т е л ь. В нашем городе существуют свои законы! (Смотрит в бумаги.) Итак, вы подтверждаете, что вы – известный в Греции баснописец Эзоп, автор многих бестселлеров и даже престижных всегреческих премий?

Э з о п. Да, подтверждаю.

П р е д с е д а т е л ь. Вы родились во Фригии, и были рабом на Самосе, где, по легенде, вас пожалела жри­ца Исиды, и после ее молитвы к богине вы неожиданно обрели дар баснописца?

Э з о п. Да, все было именно так,

П р е д с е д а т е л ь (опять смотрит в бумаги). Вы пу­тешествовали по Греции, были в Сирии и Египте, дру­жили даже с царем Крезом, и по его просьбе записали свои основные басни?

Э з о п. Вы хорошо осведомлены.

П р е д с е д а т е л ь. Пустое. Всего лишь работа моих секретарей. (Продолжает.) Вы считаете своей покро­вительницей Мнемозину, богиню памяти, которая, яко­бы, и диктует вам ваши басни?

Э з о п (выпрямляется, гордо). Да, это так!

П р е д с е д а т е л ь. Вам недавно исполнилось пятьдесят, и вы без приглашения явились в Дельфы, осно­вав здесь святилище Мнемозине? Почему вы не выбрали для этой цели какой-то иной греческий город?

Э з о п. Я свободный человек, и волен путешествовать там, где хочу.

П р е д с е д а т е л ь. Вы понимаете, что, построив свя­тилище в Дельфах, вы смертельно оскорбили не только его жителей, но и Аполлона, который по праву счита­ет этот город своим?

Э з о п. Меня не интересует мнение Аполлона. Он волен оскорбляться на что угодно, к баснописцу Эзопу это отношения не имеет!

П р е д с е д а т е л ь. Вы что, атеист!

Э з о п. Я верю лишь в свой божественный разум, который выше любых суеверий.

П р е д с е д а т е л ь. Вы богохульствуете, господин баснописец, и это лишает вас какой-либо возможности оправдаться! Врочем, предоставим слово вашей защи­те! (Делает знак Х е р е ю.) Итак, господин секре­тарь, что вы можете сказать в защиту своего подопе­чного?

Х е р е й (выходя на просцениум). Прежде всего то, что Эзоп – это достояние всей Греции. Судить его – зна­чит нанести оскорбление всему эллинскому сообществу. Вы поднимаете руку на всеобщее достояние, и будете за это неизбежно наказаны!

А н т и ф о н т (с места) . Не смешите нас, господин сек­ретарь, нас не запугать призрачными угрозами. Вы можете сказать что-то конкретное?

Х е р е й. Раз уж я выступаю, как адвокат, то заявляю, что мой подзащитный полностью невиновен. Он ни разу не оскорбил Аполлона, и должен быть поэтому выпущен на свободу!

А н т и ф о н т (с места). У нас, господин адвокат, име­ются противоположные доказательства! (Делает знак с т р а ж е.) Введите свидетеля!

На просцениум выходит А п о л л о н в облике н и щ е г о.

А н т и ф о н т. Свидетель, вы узнаете этого человека? (Указывает на Э з о п а.)

А п о л л о н. Да, господин, я его узнаю. Он поносил на­шего покровителя Аполлона, плевался на его статую, и даже пару раз помочился на его божественное изва­яние. Я простой нищий, и собираю милостыню рядом с памятником златокудрого бога, но даже меня возмути­ло поведение этого человека. (С вызовом смотрит на Э з о п а.)

Х е р е й. Неправда, нищий, тебя подкупили! Мой подзащитный – человек благородный, и не мог совершить таких низких поступков!

А п о л л о н (гордо выпрямляется, и на миг п р и с у­ т с т в у ю щ и х ослепляет нестерпимый блеск его золотых волос). Я простой нищий, но одновременно я человек свободный, и меня нельзя подкупить в таких важных вопросах. Заявляю вам, что сказанное мной чистая правда, и этот человек действительно оскор­бил божественного Аполлона!

А н т и ф о н т (наигранно). Чего же вам еще надо, уважа­емые члены Ареопага? Каких еще иных доказательств вы потребуете, чтобы осудить этого иностранца? Мочить­ся на статую Аполлона, плеваться на нее, и наносить ему словесные оскорбления, – разве может быть что-либо ужаснее этих деяний?!

М е н е к р а т (вскакивая с места). Баснописец Эзоп дол­жен быть осужден на позорную смерть!

Х е р е й. Вы не посмеете, свидетеля подкупили!

Г о л о с а с м е с т. Смерть осквернителю! Смерть иностранцу!