Дабы чем-то занять себя, Гермиона таскала Джинни в город, знакомила с маггловским Лондоном и всеми силами старалась вызвать у той симпатию к немагическому образу жизни. Получалось это, впрочем, не слишком удачно. Джинни магглы скорее забавляли, чем привлекали, и Гермиона не раз ловила на лице подруги выражение, которое иногда появляется у людей в зоопарке, если животные выделывают что-то особенно милое или интересное.

Робби Томпсон тоже принимал активное участие в увеселениях двух волшебниц. Теперь уже не он пытался заинтересовать Гермиону, а они вместе с ней всеми силами старались увлечь Джинни. Робби считал подругу своей соседки немножко странной, но довольно забавной девчонкой. Пару раз Джинни огорошила молодого человека своим поведением, особенно во время поездки в метро. А ее комментарии, обращенные обычно к Гермионе, Робби воспринимал как несколько странный юмор.

— Она постоянно будет делать одно и то же? — спрашивала Джинни, рассматривая большой экран с рекламным роликом. — Ей не надоело?

— Это запись.

— Запись чего?

— Запись действий девушки. Примерно как на фотографиях, только она вообще не реагирует на внешние факторы, может только потухнуть, если поломается.

— Не слушайте ее, Вирджиния! — вмешивался Робби. — При чем тут фотографии?

А устройство мобильного телефона и вовсе повергло Джинни в шок:

— Это же просто невероятно! — шептала она, пока Робби покупал в супермаркете кофе для миссис Томпсон. — Гениально! Почему мы не используем такие открытия магглов? От Сети летучего пороха одни проблемы, и от пепла потом не ототрешься, колени болят… А тут — просто феноменальная магия!

— Это техника, — хихикала Гермиона. — А вот мощное магическое поле будет ее глушить. Так что не получится перенимать у магглов.

— Вот я так и знала, что маггл полезной вещи не придумает!

Миссис Грэйнджер и миссис Томпсон Джинни покорила ужином вечером в Чистый четверг. Гермиона сама была в восторге от кулинарных талантов своей подруги — лично у нее получались только самые обычные блюда, строго по кулинарной книге — они и выходили такими: в меру вкусными, слишком правильными.

Джиневра Уизли успела перенять у своей матери настоящий кулинарный талант. А незначительные добавления всевозможных хитрых травок, за которыми младшая Уизли трансгрессировала то ли в Даркпаверхаус, то ли в Косой Переулок, делали маггловские блюда совершенно восхитительными.

Гермиона со своей кулинарной книгой сначала взялась помогать подруге с ужином, но потом бросила это безнадежное дело и только сидела в углу, чинно нарезая овощи. Вот нарезать у нее выходило отлично — аккуратно, точно, идеально ровно.

— Гермиона, мы же не напиток живой смерти варим, а суп с лапшой! — смеялась Джинни. — Хватит колдовать над этой морковкой, мне будет жаль варить ее, дай сюда!

В общем, неделя прошла в почти беззаботном веселье. Главное было только не оставаться самой. И совсем–совсем не думать, желательно — вообще не о чем. И тогда можно было жить, можно было радоваться и наслаждаться.

Жаль только, не всегда получалось…

Неделя прошла беззаботно и здорово, а утром, в Страстную пятницу, приехала бабушка Гермионы — Джин Полетта Грэйнджер, мать ее приемного отца Джеральда.

* * *

— Нет, это просто уму непостижимо!

Гермиона сидела на кухне и расписывала огромное страусиное яйцо, которое мистер Грэйнджер купил к Пасхе. Ее бабушка, почтенная и строгая пожилая дама, стояла, уперев руки в бока, и вот уже десять минут беспрерывно вещала полным негодования, почти звенящим голосом.

— Это немыслимо, Гермиона! Я многое повидала в жизни, и я знаю, какой стала современная молодежь! Но ты! Ты! Глазам не поверила! Это отвратительно, это… Ты же женщина, ты — мать! У тебя всегда голова была на плечах, Гермиона! Никогда бы не подумала, никогда даже представить не могла! Не ожидала такого. От тебя!

Гермиона молчала и широкими мазками наносила на толстую скорлупу специальные пищевые краски. Она вырисовывала на яйце древний магический знак от обряда призыва духа Авастоса. Вырисовывала бездейственным маггловским красителем — просто потому, что ей нравился затейливый узор. А еще, следя за тем, чтобы правильно переплетались цветастые линии, было проще не слушать нарастающего возмущения бабушки Джин.

— Ты — мать! Ты кормишь ребенка! — не унималась та. — Чтобы я больше не видела в твоих руках этой гадости, никогда, Гермиона! Чему ты можешь научить малышку, если тебе в голову даже прийти могло подобное! Сигареты! Нет, я поверить не могу! Это не укладывается в сознании нормального человека! Куда смотрят твой муж и твои родители?!

Гермиона тяжело вздохнула и дрогнувшей рукой испортила магический символ на яйце.

— Отвратительно! — подытожила Джин Грэйнджер.

На кухню вошла Джинни. Она была в маггловском наряде, одном из тех, которые они с Гермионой специально покупали пару дней назад в Сити. Молодая ведьма ловко держала Генриетту: отставила левое бедро, усадив на него ребенка, и только придерживала легонько рукой. Генриетта увлеченно путала выбившуюся из пышного хвоста девушки рыжую прядку волос.

— Как вы держите Етту, Вирджиния! — охнула бабушка Джин, с негодованием отбирая у вошедшей девочку. — Вы же испортите ей спину! Это вы научили Гермиону той мерзкой привычке?!