— А… э… Да! Конечно, — немного смутилась Гермиона.

— Ты бы послушала Гарри — ещё послушаешь — я и сама возмущена работой мракоборцев, но, разорви меня грифон, он пишет только об этом!

— Как и когда он приедет? — спросила молодая ведьма, отворачиваясь к зеркалу и собирая волосы `a la Bellatrix.

— Папа отправится за ним ближе к двенадцати. Парная трансгрессия — он же ещё не сдал тест.

— Уже двенадцать.

— Не знаю, Гермиона, — пробормотала Джинни, откидываясь на кровать, — смогу ли я вообще его видеть! Это так тяжело… Что у тебя с Роном? — неожиданно спросила она.

— Ничего, — вздрогнув, ответила девушка. Получилось чересчур резко. — Мог бы и написать мне пару раз летом, — добавила она, чтобы объяснить свой тон.

— У него были другие дела…

— Что?

— Ничего.

— Джинни?..

— Неважно. Просто одна из кузин Флёр немного, кхм, увлекла моего братца. Нет, ты ничего не подумай! — тут же добавила она. — Не более чем и сама Флёр — на уровне диких фантазий!

— Ну и отлично. — Гермиона вдруг придумала замечательный повод охладить любовный пыл Рона, ибо встреча с парнем оставила в ней то же неприятное чувство какой-то убогости, что и весь дом, в котором он жил. А разыгрывать африканские страсти на пустом месте совершенно не хотелось — сейчас и так было чем заняться. — Мне, по большому счету, совершенно всё равно! — вслух закончила она.

— Зря я это сказала, — расстроилась Джинни.

— Забудь. Я разберусь с ним. Нам, наверное, стоит пойти вниз?

— Пожалуй, — кивнула девушка и озабоченно поднялась.

Но их остановил стук.

— Вы одеты? — спросил хрипловатый голос Рона из-за двери.

— Да, — сообщила Джинни, одергивая мантию.

Дверь открылась. Вошел Рон.

А следом за ним Гарри.

— Поглядите, кого я вам тут привел! — радостно сказал Рон.

— Привет.

— Здравствуй, Гарри, — кивнула ему Гермиона.

— Привет, — улыбнулась Джинни, выжидающе глядя на вошедшего. Но Гарри не шелохнулся, и постигшая основы легилименции Гермиона поежилась, ощутив весь коктейль гнева, негодования и обиды, взорвавшийся в душе рыжеволосой ведьмы.

— Ну что? — тихо спросила наследница Темного Лорда вслух. — Как прошло лето? Какие планы, Гарри?

Парень прошел в комнату и приблизился к окну. Рон с глубочайшим интересом уставился на него, а Джинни напротив демонстративно отвернулась.

— Я возвращаюсь в Хогвартс, — объявил Гарри Поттер. — Это последняя воля Дамблдора.

* * *

— Он прилетел ко мне в первую ночь у Дурслей, — говорил Гарри деревянным голосом. — Феникс. Патронус–феникс. Последний привет от Дамблдора. — Он умолк, но потом опять заговорил глухо и безжизненно. Было заметно, что слова давались парню с большим трудом. — Просил прощения. За то, что оставил меня. Передал, что я достаточно силен, чтобы пережить всё это. И он просил меня закончить школу. Просил вернуться туда ещё раз и учиться прилежно, ради него.

«Учись хорошо», — пронеслось в мыслях Гермионы, и она с трудом сдержала улыбку от диковатого сравнения, возникшего в голове. Об Альбусе Дамблдоре у нее теперь составилось новое мнение, сильно отличное от того, зачастую слепого, восторженного восхищения, которое она испытывала к старому мудрому директору раньше.

«Я никогда не отрицал его силы. Дамблдор — могущественнейший волшебник. Я не уставал поражаться также и его ловкости, и его уму. Мне было чему поучиться у Альбуса Дамблдора, Кадмина. С самого начала, как только я его узнал, он, казалось, видел меня насквозь. Тогда. А это более никому не удавалось.

Всю свою сознательную жизнь я играл с Дамблдором в шахматы, но не сразу понял, что и он увлеченно играет со мной. И что для него эта партия со временем стала единственным смыслом существования.

Дамблдор давно искал достойного соперника, он скучал. Когда-то в молодости будущий директор Хогвартса увлекся другой игрой, но ту он воспринимал иначе. Верил, боролся, строил грандиозные планы… И серьезно обжегся в конце. Тогда, мне думается, Дамблдор дал себе зарок не увлекаться больше строительством нового мира. И с годами сильно заскучал. Нереализованный потенциал сводил его с ума, но Дамблдор боялся затевать игру на пустом месте, чтобы снова не вышло катастрофы.

И тут появился я.

Он сразу почувствовал скрытую во мне опасность и решил, что настал час проявить все свои качества, чтобы уберечь магический мир от моих посягательств. Благородно. Но он снова слишком увлекся игрой.

Она стала для него всем, но вместе с тем превратилась со временем всего лишь в игру. Игру всей жизни. Но игру. Шахматную партию. А в шахматах, как известно, принято при необходимости жертвовать фигурами. И выстраивать такие комбинации, чтобы жертвы эти принесли наибольший эффект.