Третий, закованный в сталь, созерцал меня молчаливо, застыв статуей. Но вдруг напрягся, шагнул вперед, пытаясь заглянуть «глупому пастушку» через плечо. Не надо быть гением, чтобы определить предмет его интереса: глаза дема уставились на чернеющий изгиб ножен. Что будет дальше, я уже знал. Не люблю опускаться до рукоприкладства, но других вариантов не вижу…

Троица стояла во весь рост, и хотя оружие в руках сжимал лишь один, остальные могли выхватить его в одно мгновение. Я в менее выгодном положении: сижу на земле; матиец лежит под рукой, но в ножнах, из которых выхватить его сложнее — зря от пояса отцепил; а Штучкой с такой позиции не особо размахнешься. К великому сожалению, перед появлением демов я как раз рассматривал безобидный торец: древко уходило за спину в сторону врагов, лежало на земле, и надо сорок лет тренироваться в Шаолиньском монастыре, чтобы ухитриться успешно атаковать насторожившегося громилу.

Я не успел провести всех запланированных опытов, но ситуация такова, что надо рискнуть выяснить кое-что на практике. Если ничего не выиграю, то и потеряю немного.

Очень хотелось узнать, что получится, если, приставив торец древка к препятствию, освободить сверкающее лезвие. На подопытных кроликах поставить эксперимент уже не успею, так что придется пойти на неэтичный научный опыт…

Молчаливый дем сделал еще один шаг. Его левая ступня опустилась в считаных сантиметрах от Штучки. От ее опасного торца, способного выплеснуть фонтан жидкого металла, молниеносно формирующего всесокрушающее лезвие.

Враг, поняв, что зрение его не обмануло и у «тупого пастушка» под рукой лежат ножны с матийским мечом, охнул, ухватился за рукоять меча. Я чуть приподнял древко над землей, приставил наконечник к тому месту, где ступня переходит в голень. Дем не пытался отступить — его не пугал «пастушеский посох». Палец в паз, потянуть вперед.

Я был готов к разным вариантам. Выскочившее лезвие могло подрезать ногу. Могло не выскочить вообще, заблокировавшись о препятствие. Могло оттолкнуть руку назад, не вонзаясь в плоть. Но Штучка поступила иначе.

Нога взорвалась. Во все стороны брызнула кровь, крошечные ошметки мяса, иглы размозженной кости. Все это добро щедро обгадило мою и без того непрезентабельную одежду. Досталось даже парочке оставшихся головорезов, стоявших в трех шагах позади товарища.

Искалеченный дем с криком завалился на спину, оставив на окровавленной траве начисто отхваченную ступню. Его меч выскользнул из руки, встрял в землю рядом со мной. Неглубоко — грунт был подмороженный. Поднимаясь, я легко его выдернул, не размахиваясь, продолжая движение, запустил в арбалетчика, постаравшись придать оружию горизонтальное положение — острием вперед. На столь скромной дистанции закрутиться не успеет.

Дем на подлянку среагировать не успел — согнулся от удара в живот. Аборигены не привыкли швыряться дорогостоящими мечами, вот и поплатился за шаблонность мышления. Доспехи спасли, но все равно больно — железяка тяжелая. На большее я и не рассчитывал — хотя бы на миг отвлечь одного, чтобы пообщаться с оставшимся тет-а-тет. Тот не спал — уже отскакивал назад, ведя копьем в мою сторону. Наконечник, хоть и имел режущие кромки, с моей Штучкой не сравнить — такой «дубиной» не очень-то помашешь. Стремясь сократить дистанцию до минимума, я слишком поспешил, неосторожно наступив на голый участок подмороженной земли, забрызганный кровью. Нога поскользнулась, и вместо рывка я едва не растянулся плашмя, чудом успев опереться на левую руку.

Дем, не ожидая от меня столь глупой промашки, тоже дал маху — успел лишь по касательной задеть лезвием спину. Резануло больно, кожа ниже лопатки мгновенно потеплела от хлещущей крови, но других последствий не было — я мог продолжать бой. Повторив атаку с «низкого старта», через миг приблизился к нему на дистанцию поражения, оставив наконечник копья позади. Тот, понимая, что длинное оружие здесь уже не поможет, разжал ладони, потянулся к мечу. Поздно: взмах, перехват рукояти, отменный рубящий удар. Противник попытался прикрыться, но наруч его не спас — Штучка легко отсекла предплечье и завершила атаку в шее врага. Сил отделить голову от тела не хватило, но этого и не надо — дем без пяти секунд труп.

Не оглядываясь, рванулся дальше, шагнув за тело все еще стоявшего противника. Тот не верит, что это конец, — замер, прижимая уцелевшую руку к разрубленной шее. Это хорошо — значит, лупить меня ему нечем. Если и потянется за мечом, мгновенно выхватить его не успеет. Разве что пинка отвесит вслед, но такую малость я как-нибудь переживу.

Арбалетчик, как я и предполагал, не стоял на месте. Хоть и болит живот, но работать надо: летел ко мне с коротким мечом на изготовку. Это он зря — лучше бы бежал, пока ноги целы. Три врага для меня многовато, а вот по одному валить в самый раз — силы и наглости пока хватает.

Штучка наготове. Еще шаг — и можно начинать. Дем не совсем дурак: остановился, настороженно косясь на сверкающее лезвие, начал медленно переставлять ноги, уходя влево. Закружить решил? Вряд ли. Скорее, пытается придумать способ, как подобраться на дистанцию работы мечом и не остаться при этом инвалидом. Где-то за спиной воет первый — оставшийся без ноги. Он сохранил три боеспособные конечности, и это меня нервирует.

Второй начал оседать, все еще стараясь зажать смертельную рану, а я, пятясь, подобрался к латнику, крутанул Штучку, вбил ее сверху вниз без всяких изысков — будто ломом в лед. Сталь доспеха хоть и поддалась неохотно, но сдержать оружие стража не смогла — лезвие ушло глубоко в грудь. Клинок имел хорошие шансы застрять, и лучник не выдержал, рванулся, замахнулся. Не застрял — я легко вытащил (даже как-то слишком уж легко), успел прикрыться. Оглушительный звон встречного удара — оба били от души. Моему хоть бы хны, а меч дема обзавелся глубокой зазубриной — чудо, что не сломался.