— Это перевод статьи одного из руководителей НАТОвской разведки, — поясняет Астахов. — Ясно вам теперь, что мы на верном пути?

— Да уж яснее ясного, — мрачно произносит подполковник Загорский. — В последнее время они много раз проваливались со своей разведкой, а теперь, видно, норовят взять реванш…

— Допустим. Но что же мы предпримем в связи с этим? — нетерпеливо спрашивает Шахов.

— Нам нужно не только обезвредить, но и взять, так сказать, живьем этого «электронного Пауэрса», — усмехается Астахов. — Таков, во всяком случае, приказ. Я не знаю, как мы это сделаем, но приказ должен быть выполнен. Мы сможем тогда продемонстрировать «ежа» иностранным журналистам на пресс-конференции, как когда-то демонстрировали им обломки пауэрсовского «У-2». Думаю, что это произведет на них впечатление. Ведь НАТОвский бюллетень расписывает их «электронного шпиона» как абсолютно неуязвимого. Считают они также, что никому не удастся раскрыть секрет его конструкции. Тут, конечно, имеется в виду его способность к «самоубийству». Но они в свое время и «У-2» считали неуязвимым, а Пауэрса тоже ведь снабдили всем необходимым для самоубийства.

— А не попытаются они перевести «ежа» в другое место? — с тревогой спрашивает Шахов.

— Не думаю. Это ведь не так просто. На всякий случай, однако, все наши полигоны и люди, отвечающие за их охрану, уже оповещены и находятся настороже. А чтобы подольше удержать этого «ежа» здесь, мы попробуем заинтересовать его хозяев возможностью обнаружить на полигоне Загорского какие-нибудь новинки.

Все с недоумением смотрят на Астахова. Особенно встревожен подполковник Загорский.

— Почему бы, например, не инсценировать нам подготовку к испытанию совершенно нового типа ракет? — поясняя свою мысль, хитро улыбается Астахов.

Ночевать полковник устраивается в той же комнате, в которой уже обосновался капитан Уралов. Они решают лечь пораньше, с тем чтобы завтра подняться на рассвете. Заснуть, однако, долго не удается ни капитану, ни полковнику. Астахов часто переворачивается с боку на бок, проклиная шумные пружины своего дивана.

— Вы все еще не спите? — негромко окликает его Уралов.

— Не спится, няня… — кряхтит полковник.

— Может быть, поговорим тогда?

— Давайте попробуем.

Под Ураловым резко скрипят пружины, и Астахов видит, как возникает на фоне оконного переплета силуэт его головы с всклокоченными волосами.

— Меня все время гложет мысль: не могли ли мы прозевать все это?.. — безо всяких предисловий спрашивает он полковника. — Не заметить, что нам «ежа» подбросили?

— Вначале и мне так казалось, — признается Астахов. — Я тогда думал ведь, что генерал случайно послал меня проверить состояние секретности на полигоне Загорского.

— А разве дело обстоит по-иному?

— В том-то и штука, что это не было случайностью. Конечно, генерал и сам тогда ничего еще не знал конкретно, но у него уже были основания насторожиться. Ему, оказывается, было известно, что наша станция «Дельта-17», контролирующая эфир западнее полигона Загорского, трижды засекла какие-то подозрительные импульсы. Разгадать их назначение не удалось, но было все же установлено, что излучались они остронаправленной антенной. Удалось также совершенно точно определить их «трассу», так сказать. Тут-то и выяснилось, что начинается она на полигоне Загорского, так как станция «Дельта-16», расположенная несколько восточнее, приняла только случайные отражения, «зайчики» от этих импульсов. Следовательно, даже до снимков полигона Загорского, появившихся в печати, мы заподозрили неладное и начали искать «электронного шпиона», хотя и не знали тогда, что он электронный.

— Да, теперь мне это ясно, — с облегчением произносит Уралов, и силуэт головы его так же стремительно опускается вниз — видимо, капитан снова ложится. — И знаете, что еще меня убеждает в том, что мы все равно этого бы не прозевали? — уже спокойным голосом продолжает он. — Не только совершенство аппаратуры наших станций «Дельта», но и бдительность наших войсковых связистов. Старшего лейтенанта Джансаева, например…

— А ефрейтора Чукреева вы не считаете разве?

— И ефрейтора Чукреева тоже, конечно, — поспешно подтверждает Уралов. — Вряд ли стал бы он охотиться за подобной кибернетической штукой, если бы думал, что это обычный еж. Я спрашивал солдат — ежей здесь сколько угодно, никого этим не удивишь…

— Ну что ж, давайте спать, — предлагает полковник и решительно натягивает на голову простыню.

Весь следующий день капитан Уралов усердно изучает фотографию полигона, сделанную почти три месяца назад. С помощью подполковника Загорского ему удается установить, что снимок этот был произведен в период между первым и пятым мая, так как на нем при увеличении удалось различить первомайские лозунги, висевшие в эти дни на стенах одного из зданий.

— Похоже, что время съемки определено вами правильно, — соглашается полковник Астахов. — Ну, а каковы выводы?

— А выводы таковы, товарищ полковник, — с необычной для него торжественностью произносит Уралов. — Теперь не остается уже никаких сомнений, что майские и июльские снимки нашего полигона были сделаны конструктивно разными «ежами».

— Объясните.

— Такой вывод напрашивается не только в связи с различной четкостью изображения, но и вследствие разности между временем фотографирования и опубликованием их в «Шварц адлер».