В первый же день своего официального назначения бригадиром на большой гидропресс он сказал Алтунину, словно бы извиняясь:

— Ты же знаешь, Сергей, как я упирался. Все-таки уговорили… А с другой стороны взглянуть — должен же кто-то... Почему не я? — И вдруг предложил: — Хочешь ко мне в операторы?

— У меня группа крови не та, — ответил на это Алтунин.

— Вечно ты с подковырками, — обиделся Скатерщиков. — В таком случае я у тебя Сухарева забираю. С начальством согласовано.

— Зачем тебе потребовался этот выпивоха?

— На манипулятор для подачи тяжелого кузнечного инструмента.

— А если Сухарев, повздорив с тобой, опять запьет?

— Не запьет. У меня коллектив крепкий, не то что на твоем арочном, — все с высшим разрядом, первоклассные специалисты. Вот и Сухарева подтянем. Впрочем, на фоне таких гигантов мысли, как Букреев или Пчеляков, его и без того заметить трудно...

Узнав об этом разговоре, Сухарев взмолился:

— Не прогоняй меня, Сергей Павлович! Без Скатерщикова я и закладывать перестал. А этот геркулец проклятый измываться надо мной будет... Ты мне вроде отца родного...

Алтунин только развел руками.

— Им же нужен машинист на манипулятор для подачи инструмента... И потом ведь знаешь, на уникальный гидропресс отбирают самых лучших — вот и до тебя очередь дошла. Не могу я отменить приказ начальника цеха. Самарин добра тебе хочет.

— Как-нибудь я обошелся бы без этого добра...

Он ушел на гидропресс с большой неохотой. А Сергей в глубине души все же рад был его уходу: вроде бы Сухарев и перестал выпивать, но что будет дальше, кто его знает... Гляди, опять придется с бригады пятно смывать.

Так же думала и вся молотовая бригада. Ребята смотрели на Сухарева косо, считали, что это по его милости бригадир ни за что ни про что схлопотал себе выговор в приказе да еще и по партийной линии наказали. Но Сухарев у Алтунина чувствовал себя как дома. Он мог даже развести демагогию насчет того, что-де нельзя зарплату выпивох выдавать их женам — это нарушение советских законов, хотя сам-то советские законы нарушал без зазрения совести. А на гидропрессе его и слушать не станут. Там один крановщик Букреев чего стоит! Чуть ли не в профессорах ходит — брошюру написал о своем опыте, и ее издали большим тиражом. С портретом автора.

В бригаду Скатерщикова действительно собрали лучших из лучших. Тут каждый — яркая индивидуальность. Все приучены работать самостоятельно. Оступись где бригадир, — мигом подопрут, подправят.

Возле уникального гидропресса сгруппировались сильнейшие, и от них ждали какого-то чуда. До чудес, однако, было еще далековато. Пока что велось лишь испытание оборудования под нагрузкой. В испытании этом, помимо эксплуатационного персонала, участвовали монтажники, специальные пусконаладочные организации, шеф-инженер и ведущий конструктор.

И в конце концов приемочная комиссия, куда входил и Скатерщиков, выявила в работе пресса существенный дефект: оказывается, проектировщики не учли утомляемость оператора. Гидропресс был рассчитан на такую быстроходность, что даже для Пчелякова, опытного оператора, нагрузка оказалась не по плечу. Посадили за пульт другого оператора — результат тот же. При ковке на максимальном режиме оператору приходилось перемещать рукоятку управления то в одну, то в другую сторону раз сто в минуту.

— Дорогие товарищи, — уговаривал ведущий конструктор, — зачем вам максимальный режим, берите средний, и тогда оператор утомляться не будет.

Но главный инженер завода Лядов рассуждал иначе:

— Можно, конечно, работать и на среднем режиме. А если потребуется предельная быстроходность? Нам ведь придется ковать то, что не под силу другим.

— А что я могу поделать? — снисходительно улыбался ведущий конструктор. — Тренируйте своих операторов или ставьте их по два-три в каждую смену. То, о чем вы говорите, дело рационализаторской мысли, а не конструкторской. Любое оборудование, если предъявлять к нему предельные требования, окажется несовершенным...

«Узкое» место на уникальном гидропрессе не могло не привлечь к себе внимания парткома. Был брошен клич: изыскать способы и приемы увеличения быстроходности пресса! За работу в этом направлении взялись партийная и комсомольская организации кузнечного цеха, рационализаторы, бюро автоматизации и механизации.

Да, жизнь кипела вокруг Алтунина. Его понуждали:

— Придумай что-нибудь!

А что тут придумаешь?

Он и в самом деле ничего не мог придумать. Вон ведь и ведущий конструктор тоже ничего не может. Конструкция пресса хороша, а проблема управления им до сих пор не решена. И, наверное, не будет решена, пока существует ручное управление. Здесь глубокий конфликт между возможностями машины и человека. Человек просто не успевает переключать рычаги и нажимать кнопки.