Те, кто знал все неприятности, все интриги, окружавшие адмирала, могли только сочувствовать ему и страдать за него. Но те, кто не знал всей обстановки работы Верховного Правителя, выносили часто глубокое разочарование и даже раздражение из-за несдержанности и неуравновешенности его характера.

Что-то глубоко трагическое чувствовалось и в наружности, и в характере человека, который был выдвинут судьбой на первое место в антибольшевистской России. Но, как бы ни была интересна личность адмирала, его характеристика в настоящее время не только не может быть отделена, но целиком должна поглощаться характеристикой того политического движения, которое он возглавлял.

Не личным свойствам адмирала надо приписывать победы первого периода его деятельности и поражения второго. Одновременно с сибирским рухнул и южно-русский фронт генерала Деникина. Очевидно, в самом фундаменте антибольшевистского государства была гниль, сами стены его были непрочны, сам план постройки был неудачен.

Адмирал сделал все, что мог, и прошел крестный путь. История бережно сохранит его имя, и потомство будет чтить его память.

Революция в России еще не завершилась. Поражение Колчака не значит, что большевизм долго продержится, но факт остается фактом: адмирал Колчак погиб, и возглавлявшееся им движение окончилось полным крахом. Естественный вопрос: «Что же может быть противопоставлено большевизму?» — заставляет произвести оценку развернувшихся в Сибири событий.

Не только потомство, но и современники с недоумением остановятся перед странным явлением катастрофического исчезновения власти, которая, казалось, имела все шансы на успех.

Каков был первоначальный характер переворота в Сибири? Почему Сибирское Правительство преобразовалось в Российское? Кто был главным виновником преобразования? Почему произошло свержение Директории? Роль чехов, союзников, сибирской общественности. Характеристика Омска, атаманщины, военных и гражданских властей; недостатки правительственного механизма и правительственной политики — все это должно быть описано с возможно большей подробностью и тщательностью, и только тогда выяснится, что сделали и что могли «делать адмирал Колчак и Российское Правительство. На эти вопросы и пытается ответить эта книга.

Мы, современники и участники событий, не можем быть судьями, но мы вправе и обязаны поделиться впечатлениями о том, что пока незаметно прошло для культурных наций. После тяжелой войны они целиком погрузились в сладкие переживания мира и бессознательно жестокого эгоизма, но они живо почувствуют в будущем мировое значение русской революции. Может быть, весь мир переживет такие же, если не большие, потрясения, какие выпали на долю России, может быть, и в других государствах будут происходить гражданские войны, подобные той, которая терзает Россию, — пусть же пережитые Россией уроки не пропадут даром. Надо знать ошибки прошлого, чтобы не повторить их в будущем.

Мы не можем быть судьями, но мы не можем малодушно и виновато молчать, когда предан и убит тот, кто любил только Россию и ничего не хотел для себя, и когда целиком опорочивают всю деятельность правительства, которое, быть может, заблуждалось или действовало неумело, но ставило себе задачи благоразумные и честные, отвечавшие национальным стремлениям и интересам.

Адмирал Колчак связал свое имя с идеей, во имя которой велась гражданская война — идеей единой великой России. Его непорочная репутация служила залогом честности движения, и под его знамя встали все противники большевизма. Может быть, в самой идее этого объединения противобольшевистских сил таилась гибель движения? Но эта идея поддерживалась большинством, она воодушевляла, и, по мнению всех сторонников ее, только два человека могли воплотить эту идею: адмирал Колчак и генерал Деникин.

Движение не могло измениться от того, первый или второй был Верховным Правителем.

Они действовали единодушно, но другие силы оказались могущественнее их.

Адмирал Колчак был выразителем тех политических течений, которые вошли в русло союзнической ориентации. Нанесено ли поражение этой ориентации? Была ли она ошибкой движения? Адмирал не мог ей изменить по личным убеждениям, и почти вся русская антибольшевистская общественность была на стороне союзников, рассматривая борьбу с большевиками как продолжение антигерманской войны.

Адмирал стоял за Учредительное Собрание, и он, несомненно, созвал бы его и передал ему власть.

Но было ли ошибкой откладывание острых вопросов до отдаленного неизвестного момента Учредительного Собрания, когда земледельческая Россия требовала ответов сейчас же? И здесь адмирал был выразителем лишь общего единодушного убеждения в неполномочности Временного правительства решать основные вопросы устройства государственной жизни. Основные идеи, лозунги и даже метод действий были даны, таким образом, не адмиралом, а эпохой. Судить за них адмирала никто не вправе, выполнение же зависело не от вождя.

Общепризнанный гений Наполеона не спас его армии ни в России, ни в битве при Ватерлоо, и гений бессилен там, где общие условия делают невозможной победу.

Перелистывая страницы непродолжительной, но бурной истории гражданской войны Сибири с большевизмом, мы найдем много ошибок адмирала и в подборе лиц, и в способах действий, но надо знать обстановку и условия работы, чтобы судить, можно ли было поступать иначе.

На юге России было больше и людей, и культурных средств, но и там антибольшевистские силы понесли серьезное поражение — очевидно, причины поражения лежат глубоко, и поверхностные наблюдения их не откроют.