С ней обращались вполне учтиво, но очень зорко следили, как бы царица не попыталась вновь лишить себя жизни. А когда Клеопатра объявила было голодовку, намекнули, что таким неразумным поведением она ставит под угрозу своих детей. Угроза привела ее в ужас. Клеопатра снова начала есть. Но вскоре узнала, чем вызвана такая трогательная забота о ее здоровье. Тайный поклонник из числа римлян сообщил, что через несколько дней ее с детьми отправят в Рим. Царская семья должна будет участвовать в триумфе победителя в качестве пленников. Прикованных к колеснице, как когда-то ее сестра Арсиноя. И Клеопатра решилась. К счастью, во дворце у нее еще остались верные люди.

Утром следующего дня с разрешения Октавиана царица отправилась на могилу Антония. Она принесла большой букет цветов. И долго сетовала на судьбу, разлучившую ее с любимым. Безусловно, скорбь была искренней, но, зная характер Клеопатры, можно предположить, что не меньшую боль причиняла ей мысль о потере трона и могущества.

Возвратясь во дворец, Клеопатра заказала поистине царскую трапезу. К которой как раз и поспел невзрачный крестьянин с плетеной корзиной, появившийся у дворца. Он принес царице десерт. Бдительные стражи подняли крышку. В корзине были смоквы, крупные спелые смоквы. «Ну и лакомка же эта Клеопатра!» – рассмеялись воины.

Покончив с едой, Клеопатра написала письмо, запечатала его, велела отнести Октавиану и отослала всех слуг. С ней остались лишь две верные прислужницы – те самые, что недавно прятались с ней в усыпальнице. В роскошных царских одеждах и диадеме Клеопатра опустилась на свое золоченое ложе. Одна из рабынь поднесла ей корзину.

В Александрии никто не боялся змей, даже дети. Их называли «добрыми духами» в память о великом Александре. Ведь, по преданию, именно Змей показывал Македонцу дорогу через пустыню к храму Амона. Александрийцы даже завели обычай брать змей в свои дома. Их кормили мукой, смешанной с вином и медом. Легкий свист, щелчок пальцами, и змеи выползают к своей трапезе. Снова щелчок, и они исчезают в норе.

Одна из рабынь открыла крышку и щелкнула пальцами. Из-под плодов и листьев на дне проворно выползли две змеи. Совсем небольшие, всего пол-локтя в длину. У них белое брюшко, два бугорка над глазами и чешуйчатая, крапленная рыжими точками спина. Египтяне называют их «аспидами», другое их имя – «пустынные гадюки». Одного их укуса довольно, чтобы подарить почти безболезненную быструю смерть. Мужество не покинуло Клеопатру, и все же она вскрикнула, почувствовав прикосновение холодной чешуйчатой кожи.

Клеопатру с царскими почестями погребли рядом с могилой Антония. От их великолепной гробницы не сохранилось ничего: на том месте, где она когда-то стояла, ныне плещет море. Но что с того Клеопатре? В отличие от ее предшественников, владык-фараонов, так стремившихся увековечить свою память, ей и без всяких пирамид не грозит забвение. Об этом позаботились художники (Клеопатре посвящено более сотни полотен), поэты (Шекспир и Чосер, Пушкин и Ахматова и еще многие другие), режиссеры и продюсеры.

Оговоримся с самого начала: Бонни и Клайд были настоящими разбойниками, злодеями без скидок и поправок. На счету их банды как минимум 12 человеческих жизней (включая девятерых служителей закона). Директор ФБР Эдгар Гувер (фигура для США более чем знаковая, даже в чем-то мистическая и, в целом, далеко не самая положительная) назвал влюбленных бандитов «бешеными псами Америки». И был прав.

Свой образ «идеальных убийц», «налетчиков без страха и упрека» Клайд «Чемпион» Честнат Барроу и Бонни Элизабет Паркер создавали целеустремленно и последовательно, а создав, придерживались его канонов неотступно. Может быть, именно за это едва ли не на следующий день после их гибели Америка простила им все, что прежде приводило в ужас: в памяти осталось только, что они были вдвоем против всего мира и что они любили друг друга.

В душе Клайда с детства полыхал яростный огонь. Он был той редкой отчаянной породы, что дает преступников и великих героев. Но героя растить из него было некому.

Семья Барроу переехала в Даллас в начале двадцатых, отчаявшись прокормить семерых детей с арендуемого клочка хлопковой плантации. Генри, отцу семейства, повезло: он сумел найти не просто работу на бензоколонке, но работу с жильем – одной-единственной задней комнатой. Это был огромный шаг вперед – до того семья ночевала под собственным фургоном. Теперь не нужно было из последних сил собирать белые коробочки, а у детей появилась возможность ходить в школу в городе.

Правда, Клайд, пятый по счету отпрыск, в этой возможности ничего ценного не находил. Вместо уроков он обычно шатался по улицам в компании старшего брата Бака и других таких же оболтусов с самокруткой в зубах. Развлекались как могли: иногда таскали сладости в бакалейных лавках, иногда били стекла. Было у него и более достойное хобби – Клайд научился неплохо играть на гитаре и даже на саксофоне (муж сестры был музыкантом). Но у родителей Клайда не было денег на покупку музыкальных инструментов, к тому же для того, чтобы стать музыкантом, необходимы годы упорного труда – вариант не для Клайда.