– Сами забили, поди, - горячилась баба.
– Корова-то у них старая, а так за нее канпесацию дают.

– Периметр действительно оборудован по всем правилам, - вклинился паренек и смотрел теперь строго, глаза в глаза. Инга даже прищурилась, не желая отводить взгляда.

– Там не только режущая проволока под напряжением. Там минные поля и пулеметы с автонаводкой. Каждый метр изгороди просматривается с телекамер, а в двухкилометровой отсечной зоне барражируют беспилотники...

– Были собаки! – гаркнул селянин. – Вешенские мужики семь штук постреляли!

– ...а по рокадной дороге курсируют патрули миротворческих сил, - повысил голос парень. – Плюс блок-посты с артиллерией, плюс вертолеты, плюс наблюдательные пункты, плюс то, о чем мы не знаем.

– Менты еще, - пискнул кто-то, и автобус оживленно зашумел о ментах и почему-то о ценах на солярку.

– Чтобы оценить реальную опасность, - закончил парень, уже обращаясь исключительно к Инге, - достаточно сказать, что движение по этой дороге разрешено только по спецпропускам и в сопровождении, как уже говорили, сотрудников милиции. Кстати, поприветствуем! За рулем у нас, как всегда, дядя Саня, а службу несет... как вас по имени-отчеству?

– Ефрейтор Кулебяко! – буркнул толстомордый молодец в камуфляже, проспавший всю дорогу рядом с водителем. – Ты что разорался?

– Вот! Ефрейтор Кобе... Кулебяко охраняет нас от Зоны...

Самозваный гид не договорил. Автобус, миновав слепой поворот, вдруг задергался, шофер бил по тормозам короткими ударами. Зад ощутимо повело в сторону обочины, и автобус под общий стон-выдох встал поперек дороги.

– М-мать! – взрыднул шофер. – Чтоб тебе, гад!..

Дядя Саня пожелал неизвестному гаду столько всего занимательного, что Инга, наверное, и записала бы для памяти, но тут в лобовое стекло впечаталась снаружи ладонь. Неимоверно грязная, она поползла вниз с отвратительным стеклянным взвизгом, оставляя черно-красный след.

Автобус затих, Инга передернула плечами.

– Как в кино, - прошептала ее соседка, девица неприметной мышиной внешности.

Старый фильм о кораблекрушении Инга помнила, но здесь было не как в кино. Ничего эротичного и даже изящного. Кто-то пытался то ли остановить автобус, то ли просто удержаться на ногах. Таким безнадежным показалось это движение.

В гробовой тишине ефрейтор Кулебяко уронил автомат, и все разом загалдели.

– Задавили? Нет? Задавили?!

– Эй, Кобеляка, хва дрыхнуть, иди глянь...

– Пиндосам звоните! У кого мобила? У меня две гривны на счету...

– Ежжай! – верещала баба. – У меня дети!

– Люди, вы охренели?!
– заорал в микрофон парень.
– Посмотреть же надо!

С утробным звуком распахнулась дверь. Вспотевший ефрейтор изготовил автомат и грохотнул по ступеням подкованными ботинками. Пассажиры умолкли.

– Что там? – спросил шофера писклявый. – Видно?

Дядя Саня уперся в лобовое стекло и заглянул в мертвую зону перед бампером. Оттуда лязгнуло металлом.

– Добил?! – нервно хихикнули в салоне.

Шофер вдруг побледнел и слепо заискал рычаг. Дверь зашипела, начала схлопываться, но ее перехватили и со скрежетом разомкнули. Синюшная рука ухватилась за поручень, и в салон втянулся черный человек с красными глазами.

Рядом с Зоной таких шуток не понимали. Инга увидела, как селянин юрким движением сунул руку под пиджак.

Пришелец встал, опираясь на милицейский автомат как на тросточку. Покачнулся. В лицо ему не смотрели, или смотрели как Инга, из-под ресниц. Все же, это был не монстр. Невысокий, седой человек, иссиня-черный неестественной чернотой, словно гематома расползлась на все тело. Только глаза цвета свежей крови.

В дверь заглянул, не решаясь подняться, ефрейтор Кулебяко. Милиционер держал руку на весу и выглядел не так воинственно, как полминуты назад.

– Эй, мужик! – крикнул он в салон. – Автомат отдай, добром прошу!

Человек, не оглядываясь, уронил автомат и быстро зашагал между креслами. На ходу сжал плечо бойкому селянину, не давая выпростать оружие. Человек смотрел на Ингу, это она поняла отчетливо. Не за спину, не на соседку, на нее! Страх, и до того невеликий, привычно обратился азартом: что будет? Что этот черный седой красноглазый сделает?

Человек навис над ней.

– Разрешите?

Инга впервые услышала его пересохший голос. Она разжала пальцы. Человек бережно принял бутылку и одним движением влил в себя все, что в ней оставалось. Вода побежала по лицу, по испачканному – даже цвета не разобрать – армейскому комбинезону, закапала жидкой грязью. Человек выронил бутылку и опустился на пол.

– Шеф, – крикнул он негромко. – Мне до Вешек, я заплачу!

И заснул, приткнувшись к подлокотнику Ингиного кресла. Ефрейтор Кулебяко стоял над ним, щелкая предохранителем автомата, и не знал, что делать.