С этими мыслями я повернулась и сделала первый шаг по направлению к дому.

– Катарина…

Я замерла с поднятой ногой, настороженно прислушиваясь к тишине, царившей в лесу. Только изредка где-то вдалеке пронзительно вскрикивала птица, словно жалуясь на ночной кошмар, да ветер лениво перебирал листву деревьев. В общем – совершенно обычные звуки. Тогда что это было? Меня действительно кто-то окликнул по имени или же почудилось?

Так или иначе, но у меня не было ни малейшего желания геройствовать и лезть в непролазную чащобу. Как-то не вызывают у меня доверия таинственные голоса, раздающиеся в опасной близи от места недавнего некромантского ритуала. Конечно, в темноте тяжело сориентироваться, но, по-моему, я нахожусь неподалеку от пресловутой полянки с камнем, вросшим в землю и покрытым лишайниками. По крайней мере, мне вновь стало не по себе, как и обычно в этой низине.

Я передернула плечами от невольной дрожи и шагнула было вперед, намереваясь как можно скорее попасть под защиту родных стен. Как вдруг…

Это было очень и очень больно. В голове словно взорвался раскаленный шар, перед глазами взметнулись слепящие искры, и в следующий миг я рухнула на многострадальные колени. Приступ боли длился, и длился, и длился. Казалось, будто я вечность обречена корчиться на влажной от росы траве, растопыренными пальцами царапая землю в немом страдании.

– Катарина. – Шепот теперь раздавался со всех сторон разом. Он то приближался, то отдалялся, и тогда я готова была кричать во все горло от отчаяния, поскольку боль в висках многократно усиливалась. – Ну что же ты меня огорчаешь. Не сопротивляйся. Иди ко мне. Ты же будешь послушной девочкой?

Я с трудом кивнула, не надеясь, что неведомый мучитель увидит этот жест покорности. Но внезапно обнаружила, что вновь могу двигаться и думать. Только перед глазами еще изредка вспыхивали кроваво-красные круги – отзвук перенесенного приступа мигрени. Это случилось так неожиданно, что я замычала от непередаваемого блаженства. Надо же, никогда не думала, что это так приятно – когда ничего не болит.

– Иди ко мне. – Шепот ласкал меня, словно гладил теплым мехом по обнаженной коже. – Катарина, скорее. Я жду.

Я встала. Нервно оттерла грязные после падения ладони о платье, наверняка безнадежно замарав его. И спокойно отправилась в глубь леса. Туда, где накануне некромант так и не закончил своего ритуала.

Нет, я прекрасно осознавала свои действия. Знала, что мне ни в коем случае нельзя туда идти. Наверное, даже смогла бы сопротивляться внушению. Но пока не торопилась ничего предпринимать. Во-первых, я была не готова вновь ощутить ту бесконечную выматывающую боль. А во-вторых, я безумно хотела наконец-то увидеть, кто из моих знакомых балуется запрещенным колдовством. Иначе, боюсь, мне пришлось бы навсегда забыть про спокойную, счастливую жизнь.

«О чем ты, Катарина? – с грустной иронией спросил внутренний голос. – Тебе в любом случае придется распрощаться со спокойной, счастливой жизнью. Ты ведь уже знаешь, кто ждет тебя на этой полянке, не так ли?»

Да, я знала. Но я должна была увидеть все собственными глазами.

Между деревьями заплясали ярко-алые отблески огня, и через несколько секунд я остановилась на краю крохотной полянки. Чуть скривила губы при виде валуна, на ровной поверхности которого были расставлены в особом порядке зажженные свечи. Затем посмотрела на высокую светловолосую женщину в простой ночной рубахе, стоящую босиком около древнего камня рядом с разведенным костром.

– Здравствуй, мама, – без малейшего удивления произнесла я. С каким-то мрачным удовлетворением заметила, как на ее щеках вспыхнул румянец стыда. – Ты звала меня? Я пришла.

Моя мать, саэра Алисандра Валания, а именно она стояла напротив меня, поморщилась от моих слов, уловив в них сарказм. Протянула мне руку, предлагая вступить в круг света, отбрасываемого пламенем костра.

Я проигнорировала ее жест. Наклонила голову, пристально изучая картину, открывшуюся моему взгляду. Опять посмотрела на мать.

– Значит, это ты все затеяла? – тихо спросила я.

– Что именно, дочка? – Матушка смотрела на меня с таким невинным удивлением, что я едва не поверила в ее ложь. Беда только в том, что еще слишком свежо было воспоминание о том, к какой пытке она меня подвергла, чтобы привести сюда.

– Ты служишь Темному близнецу, – принялась я размеренно перечислять ее прегрешения. – Ты убила Ималию и похитила Ельгию. Никто не подумал на тебя, поскольку из-за мнимой болезни ты выглядела такой слабой и несчастной. Разве могла бы ты в этом состоянии расправиться с пусть и пожилой, но вполне крепкой женщиной и девушкой, полной сил?

– Я действительно была больна, Катарина. – Матушка пожала плечами. – Очень и очень больна.

– До сегодняшнего дня. – Я презрительно ухмыльнулась. – Я умудрилась забыть о том, как начиналась твоя болезнь. Случившееся было так постыдно, так некрасиво, что я сделала все, лишь бы вычеркнуть это из памяти. Но сегодня я все-таки вспомнила, хоть это и потребовало у меня много сил. Весной, накануне своего дня рождения, ты сильно отругала Реану – одну из наших служанок. Она была очень красива, не правда ли? Черноволосая, синеглазая, румяная. Неудивительно, что ты начала ревновать к ней отца. Особенно когда он начал оказывать ей определенные знаки внимания.