— Пилоты, курс двести семьдесят градусов, можно снижаться, — донесся до нас энергичный голос Штепенко.

— Будет сделано! — ответил я лихо и развернул самолет на новый курс, уменьшая в то же время обороты моторов и опускаясь ниже.

Снова вокруг облака. Но на этот раз их слой оказался довольно тонким, так что вскоре можно было видеть океанские волны. Я снова совершил разворот на 180°, и теперь мы увидели впереди знакомый городок и аэродром. Делая круг над аэродромом, я определил по струйкам дыма направление и примерную скорость ветра. Перед посадкой я успел еще увидеть недалеко от посадочной полосы сгоревший фюзеляж. Прошлый раз его там не было. «Кому-то не повезло», — с грустью подумал я.

Приземлились превосходно. Я вырулил самолет на знакомую стоянку.

Американские офицеры поздравили нашу правительственную делегацию с двухразовым пересечением океана. А когда из самолета вышел экипаж, они сразу забыли о правилах хорошего тона. Нас схватили в охапку, обнимали, целовали и сжимали так, что кости трещали. Ну да, вокруг стоял довольно крепкий запах виски… Но он тоже был к месту, ибо офицеры базы ожидали нас всю ночь и не раз поднимали бокалы за наше благополучное прибытие.

К нашей радости, оказалось, что погода позволяет лететь дальше, в Англию. Я доложил об этом Молотову и сообщил, что для заправки горючим и приведения самолета в порядок потребуется пять часов. Можно было размять кости и как следует поесть.

К назначенному времени все было готово. На этот раз 1400-километровый «кусочек» океана, который нам предстояло преодолеть, казался пустяковым водоемом по сравнению с пройденным над океаном расстоянием. Чтобы еще более сократить путь до Англии, мы решили лететь напрямик, оставив Фарерские острова в стороне.

В акватории между Исландией и Англией было на сей раз довольно оживленно. Мы пролетели над несколькими караванами судов, тут и там можно было видеть и отдельные суда. Нам встречались также военные самолеты, патрулировавшие океан с целью обнаружения немецких подводных лодок.

Шторм бушевал и на море, и в воздухе. Огромные волны старались захлестнуть суда то с носа, то с кормы. Нас в воздухе бросало и качало, как и суда в океане.

Мы летели на высоте 2000 метров. Конечно, повыше было бы поспокойнее, но там пришлось бы прибегнуть к опостылевшим кислородным маскам.

Штурманы, которым надоела качка, начали между собой по телефону хитрый разговор о вражеских подводных лодках, которые, дескать, при полете на такой высоте вполне могли подбить нас. Этот разговор был, конечно, предназначен для моих ушей. Я слушал, улыбаясь про себя.

— Не морочьте мне голову, — вмешался я наконец в их разговор. — Могли бы сразу сказать, что боитесь качки.

Ладно! Я поднялся на высоту 3000 метров. Но здесь вскоре снова стала мешать облачность. Однако когда до береговых скал Шотландии оставалось еще четверть часа полета, я заметил в пелене облаков большую щель и, отклонившись от курса, нырнул через нее под облака.

Взяв прежний курс, я увидел впереди множество островов, больших и поменьше, — Гебридские острова. Лавируя между ними, словно по узким коридорам, и раскачиваясь от ветра, мы вновь добрались до открытой воды. Еще немного — и мы уже катились по знакомой бетонной полосе аэродрома.

Самые тяжелые отрезки пути были позади.

Правительственная делегация сразу отправилась в Лондон. Экипаж отдохнул немного и затем занялся подготовкой самолета к последнему перелету.

Начальник аэродрома пригласил меня на обед. Мы ели молча, время от времени улыбаясь друг другу. На большее ни один из нас не был способен, недоставало одного — знания языка. А переводчика в данный момент не было. Но мы кое-как обошлись и остались вполне довольны друг другом.

После обеда полковник пригласил меня в свой кабинет. Там собралась большая компания. Летчики из Англии, Америки, Канады, Австралии. Пришел и переводчик.

Полковник представил меня собравшимся, затем произнес короткую речь, в которой выразил радость по поводу возвращения советских летчиков на вверенный ему аэродром. Вместе с тем он обещал и в будущем делать для нас все, что в его силах.

Я выразил полковнику искреннюю благодарность за радушный прием и помощь.

Завязался разговор на темы, интересующие всех летчиков. Когда беседа была в разгаре, вошел клерк и что-то сказал высоким голосом. Что-что, а уж свою фамилию я разобрал. Снова меня кольнула мысль: как жаль, что в наше время в школе уделяли так мало внимания изучению иностранных языков!

— Вас просят к телефону, — сказал мне переводчик. Меня проводили к аппарату.

— Товарищ Пусэп, приезжайте вместе со штурманами в Лондон. Мы хотим знать, как обстоят дела с подготовкой самолета к обратному полету.

Я узнал говорящего по голосу — это был В. М. Молотов.

— Слушаюсь! Завтра утром будем на месте.

— Хорошо. Вас встретят на вокзале. До свидания!

— До свидания, товарищ народный комиссар!

Вечером мы уже мчались на юг. Ночь выдалась холодная и сырая. Штепенко и Романов вертели различные ручки, краники в купе, надеясь, что в вагоне станет теплее. Впустую. По прибытии в Лондон мы чувствовали себя гораздо более измученными, утомленными и уставшими, чем после перелета через океан. К тому же у всех начался сильнейший насморк.