На следующий день бродили по городу, побывали в европейской части, где было чисто и богато; часа два с удовольствием просидели за столиком в кофейной, наблюдая за пестрой жизнью столицы Египта. «Чего и кого только тут нет? Арабы, негры, суданцы, нубийцы и даже индусы торгуют всякою дрянью: бусами, раковинами, шелковым товаром, палками, хлыстами, огнестрельным оружием, чучелами крокодилов, ящериц, змей, посудой, парфюмерией, почтовой бумагой, открытками, фруктами и даже кусками жареной говядины. Тут же ходят заклинатели змей, танцовщики, танцовщицы, уличные певцы, бродячие музыканты, акробаты и фокусники» (И. Соколов).

Вечером побывали в театре, во время бессмысленного действия какой-то английской оперетки «с безголосыми исполнителями и с уродами исполнительницами». В зрительном зале над головами присутствовавших носились летучие мыши, которые больше привлекали внимания, чем то, что происходило на сцене.

За эти дни пребывания в Капре и его окрестностях Шаляпин с друзьями побывал в музее египетских древностей, в зоологическом саду, осматривали пирамиды в районе Гизы, сфотографировались у подножия пирамиды Хеопса, у подножия Сфинкса, с проводником проехал несколько верст на верблюде по Сахаре. На всех фотографиях – монументальная фигура Шаляпина возвышается над группой друзей и туристов, улыбающийся, довольный, задумчивый, полный впечатлений и размышлений о древнейшей цивилизации мира.

«В последующее время своего пребывания в Африке Ф.И. осмотрел все достопримечательности Каира и, детально ознакомившись с нравами и обычаями туземного населения, совершал поездки по окрестностям. Был на острове Гезире, посетил ферму страусов, сахарный завод недалеко от Каира, ездил на курорт Хелуан (искусственный оазис), в Луксор, в Карнак и даже добирался (вверх по Нилу) до Асуана, где находится замечательнейшее по технике в мире сооружение – Асуанская плотина», – этой информацией Николай Соколов заканчивает свою книгу о путешествии Шаляпина в Африку.

Почему же я так широко пользовался этой книгой, спросит читатель, если сам Федор Иванович несколько пренебрежительно о ней отзывался? В книге есть факты, наблюдения, описания быта и нравов местного населения, несколько любопытных деталей и подробностей на пароходе «Царь», а есть в книге и фальшивые фразы, даже целые монологи Шаляпина, восторженные, напыщенные, а потому – фальшивые. И потому я этими выспренними монологами Шаляпина не воспользовался в данном повествовании.

22 марта, в день своего двадцатипятилетия, та очаровательная дама, о которой я уже упоминал не раз, записала в своем дневнике: «В 1 час дня мы приехали в домик Мариэтта. Здесь завтракали, Федор Иванович сказал тост, в котором пожелал мне еще 25 лет быть такой же свежей и красивой, как в этот день. Михаил Акимович после завтрака всю нашу компанию снял сидящими за столом. Федор Иванович изображал Сфинкса».

Из Африки Шаляпин вновь перебрался в Европу, недели две жил в Неаполе, стараясь всеми силами остаться незамеченным, лишь 12 апреля принял участие в сборном спектакле в честь английского короля Эдуарда Седьмого в театре «Сан-Карло», исполнив Пролог в «Мефистофеле». 20 апреля прибыл в Москву, а 22-го уже отправляется на гастроли: Киев, Екатеринослав, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, снова Екатеринослав, Житомир, Харьков; здесь под Харьковом в селе Васищево Шаляпин и вся его семья, которая уже выехала из Москвы, на даче у хороших знакомых Г.Г. и А.И. Енуровских решили отдыхать.

Об этой гастрольной поездке Шаляпин писал Иоле Игнатьевне. Вот одно из его писем из Екатеринослава за 9 мая 1903 года:

«Дорогая моя Иолочка!

Вчера я прибыл в Екатеринослав, и, так как мы приехали поздно, я послал тебе только телеграмму и сегодня наконец пишу тебе письмо.

Сейчас только закончили концерт, и я, как всегда, должен был удрать от публики, потому что она слишком бурно выражает свой восторг, и ты знаешь, мне не очень нравится, когда меня несут на руках. Этот концерт я спел блестяще. Завтра уезжаем в Новочеркасск, где выступлю в концерте, и 13-го в Ростове-на-Дону.

Радость моя! Я получил все твои письма. Я очень благодарен тебе. Потом я написал и передал Гавриле письмо, и он только спустя несколько дней сказал мне, что он потерял пакет, в котором было это письмо. Но последние дни он как бы немного помешался, потому что умер его маленький ребенок, и я не очень его упрекал.

Иолинка моя! Я с большим удовольствием поехал бы в Италию, но ехать так далеко и быть четыре дня в вагоне несколько трудно, затем я нашел художника в Киеве, который напишет для меня эскизы (картинки) для оформления «Фауста», и таким образом я буду ждать тебя здесь, чтобы просить написать письмо Казацца, которому объясним, что я хочу. Я послал ему сообщение, что, безусловно, принимаю его контракт и что пошлю объяснения мизансцен. И он ответил мне, что согласен и ждет моих инструкций по поводу мизансцен; поэтому, когда будешь в Милане, скажи Казацца, что я пошлю ему эскизы и полное объяснение и чтобы они дожидались до половины июня, так как художник не может выполнить раньше, скажи, что это будет очень интересно!

Будь покойна, дорогая моя женушка, потому что, если я возьмусь за это дело, я сделаю его со всей серьезностью. Так, как нужно. Только боюсь, что артисты не поймут меня и не захотят сделать все так, как желаю я, но будем надеяться, что я сумею их убедить…

Дорогая моя Иолинушка, если бы ты могла знать, как я страдаю без моей дорогой семьи, как я скучаю, абсолютно не знаю, что делать, и думаю только о том, чтобы возможно скорее прошло это нудное время, считаю дни… Довольно! Еще пятнадцать дней, и я обниму мою дорогую Иолинку и моих маленьких пузранчиков.