Мельница была деревянная, двухэтажная. У Симонова она не была огорожена, а Шолохов огородил ее ольховым штакетником, порядок во дворе навел, расстроил подсобки.

Во дворе мельницы Шолоховы держали гусей, индюшек, свиней. Помогать по двору приезжали из Ясеновки время от времени обедневшие родственники Анастасии Даниловны: немой мужчина, вдовая женщина и девушка. Все они часто заходили к деду посидеть, поговорить.

Александр Михайлович построил во дворе мельницы круглый дом 12 х 11 метров, покрыл его жестью. Дом этот должен был служить конторой, а часть его, наверно, думал отделать себе под жилье.

В конце девятнадцатого года Шолохов оставил работу и уехал вместе с семьей. Мельница потом уж больше не работала, а дом позже снесли под школу.

Мой дед до революции был хуторским атаманом, а потом его избрали председателем Совета. Но внезапно появился Степан Кочетов, забрал ключи у деда, назначил себе секретаря из местных мальчишек и стал работать, как Кошевой в «Тихом Доне».

Иван Григорьевич был глуховат и потому всегда разговаривал со мной громко, часто повторяя вопросы. И оставалось только удивляться его памятью, на что он отвечал улыбкой и подтверждал: к старости годы молодости помнит лучше, чем все то, что было с ним год назад.

Как-то на Базковской автостанции я дожидался автобуса. Ко мне подсел старичок с сумкой на костыле, который он держал через плечо. Кирзовые сапоги на нем, какой-то полувоенный пиджак.

– Дедушка, куда едете? – спрашиваю.

– На Семеновский, а теперь он Калининский называется… Шолохова? Ну как же не знал? Я Игнат Александрович Мельников, из Плешакова родом. Помню то время, когда на мельнице работал Александр Михайлович.

Анастасия Даниловна, как приезжал Михаил на каникулы, ходила по дворам, покупала ему сметану, молоко.

На мельнице работал дворником Вася немой. Все, помню, скворечники делал и на жердях выставлял их над мельницей, и мы, ребята, в том числе и я, любили Васю, крутились возле него.

На мельнице яму строили для нефти, и ребята, какие постарше меня, кололи камень на щебень. И Михаил с хуторскими казачатами играл, хотя, правда, мало.

Шолоховы жили на квартире у Дроздовых. Подскажу тебе: у них было три сына и пять дочерей. Дроздиху звали Агриппиной. Сад у них располагался к ключу. В верху яра был родник, назывался Большой колодец.

Мельников Иван Андреевич, 1908 года рождения, уроженец хутора Плешакова:

– Нас много однофамильцев жило в Плешакове. Так вот, в детстве вместе с Шолоховым за вишней лазили. Мы вишню рвем, а его на караул ставили.

В нашей компании были Николай Королев, Алексей Дергачев, Игнат Мельников.

На охоту с тенетами ходили на зайца: сеть в верху яра ставили и нагоняли.

Набегаемся, надразнимся собак и старух, а потом Мишка говорит: «Пойдем к отцу камень колоть на щебень».

Приходим. Отец говорит: «Вы, Мишка, не будете колоть». «Будем», – говорит.

Мы кололи камень, и нам по 20 копеек каждому отец его давал, и мы шли в лавку, конфеты брали у купцов.

У отца Михаила Александровича на мельнице было штук 6–7 дворняжек, мы ходили с ними поднимать зайцев.

Александр Михайлович был простой, любил детей, шутил всегда с ними. Последний раз он приезжал в хутор в сером комбинезоне, прошел по старикам, попрощался.

В 1919 году, в восстание, Сердобский полк перешел на сторону мятежников, а наших коммунистов пригнали в казарму, где раньше отарщики жили.

…Ивана Алексеевича Сердинова отпускали к жене обмыться, потом утром привели…

Из наших, помню, среди арестованных были Евгений Петрович Оводов, Степан Федорович Полянский, Дмитрий Алексеевич Наумов, Мельников и Иван Алексеевич Сердинов.

И вот выводят их по одному на допрос: «Как убивал? Где убивал?» Кое-кого вдарил Микишара (у него два сына были у красных, а два – у белых). Здоро-овый такой…

Допрашивали по одному и спрашивали: «Где казначейские деньги?» Кое на кого говорили: «Оставить…» И оставили Полянского, Мельникова, Оводова, а остальных погнали в Елань.

У ворот казармы Мария Дроздова, жена Павла, убила из винтовки Ивана Алексеевича Сердинова, а Матрена Парамонова добила его мотыкой.

Одного пацана тогда же убили в хуторе. Подводы шли с хлебом. Мужчину в плен взяли, а мальчишка побег, и ему вслед стрельнули…

…Когда-то до войны было. На всеобуч собирали нас. Шел я с ребятами мимо нынешнего дома по улице Шолохова, 103, а Анастасия Даниловна на скамейке: «Вы чё, я пойду Мишке скажу, может, у нас в низах перебудете…» И оставила нас на ночлег.