В течение первых двух недель я успела побывать (кроме нескольких полевых станов) в станице Еланской, в хуторах Антиповский, Моховской, Лебяжий, Гороховский (Гороховка), Пигаревка, Решетовка и др. Оставалось посетить хутор Кружилин Базковского района, где родился и провел свое детство М.А. Шолохов.

Кроме собственно вешенского говора мне удалось по определенной анкете записать несколько казачьих песен, сказок и легенд, которые были посвящены осмыслению названий местных населенных пунктов, рек, озер (кстати, в этом районе очень многие озера называются Ильмень).

Всюду, где мне пришлось бывать, очень плохо обстояло дело со снабжением: в магазинах не было самых необходимых продуктов. В этих условиях мне показалось, что все мои так называемые научные интересы мало чего стоят. Следовало что-то немедленно предпринять, бить тревогу. Но с чего начать? Вернувшись в Вешенскую, я посетила председателя райисполкома, который знал все не хуже меня. Он сказал, что создавшееся положение объясняется не только засухой, но и тем, что Вешенский район недавно передан в другую область, с новым руководством не очень гладко сложились отношения, что этим вопросом занимается Михаил Александрович Шолохов как депутат Верховного Совета СССР.

Так возникла мысль просить Михаила Александровича как депутата принять меня по всем этим вопросам. В результате 31 июля и 1 августа состоялись две встречи мои с замечательным русским писателем1.

При описании этих встреч я вижу свою основную задачу в том, чтобы как можно полнее передать мысли, слова Шолохова (содержание разговоров было мною записано сразу же). Поэтому я позволю себе, воспроизводя его прямую речь, приводить целые диалоги. Правда, в первой встрече основное место заняла импровизированная лекция М.А. Шолохова по очень сложным и трудным вопросам экономики не только района, но и всей страны.

26 июля, в понедельник, я позвонила Михаилу Александровичу по телефону и попросила, чтобы он, как депутат, принял меня. Приведу запись этого разговора полностью.

– Михаил Александрович, вас беспокоит преподаватель Ленинградского университета Привалова. Скажите, пожалуйста, когда вы будете в ближайшее время принимать как депутат Верховного Совета?

– А вы, товарищ Привалова, по какому вопросу сюда приехали?

– Я приехала для изучения местного диалекта.

– А, вот оно что…

– Михаил Александрович, может быть, это совсем не мое дело, но я две недели провела в районе и увидела некоторые факты, о которых мне хотелось бы рассказать вам.

– Как долго вы собираетесь пробыть здесь?

– До начала августа.

– Собираетесь еще выезжать в район?

– Да, мне осталось еще побывать в хуторе Кружилин, хотя это и не Вешенского района…

– А почему именно хутор Кружилин?

– Но… это ваша родина. Меня интересует язык «Поднятой целины», а для этого нужно самой послушать местный говор. Хотя вряд ли говоры Базковского и Вешенского районов сильно отличаются, но все-таки нужно самой посмотреть…

– Да, они почти не различаются. А когда вы здесь встаете?

– В шесть утра. Днем-то ведь нельзя работать.

– (Михаил Александрович смеется): Ну, ну! Это хорошо! Позвоните мне в пятницу или в субботу часов в 8–9 утра!

– Спасибо, позвоню. До свидания!

– Всего хорошего! (В голосе снова чувствуется улыбка.)

Признаюсь, меня местные товарищи предупреждали, что, если я вздумаю пойти к Михаилу Александровичу, он непременно спросит, когда встаете, и боже сохрани сказать ему, что вы долго спите. Он сам встает в 6 часов утра и терпеть не может сонливых! Правда, мне не пришлось говорить неправду, так как из-за страшной жары днем никакая работа была просто немыслима, потому мы действительно вставали ежедневно в шесть утра.

В следующие дни я успела побывать в Базках и в хуторе Кружилин. И там всюду было точно такое же тяжелое положение, как в других станицах и хуторах.

В субботу 31 июля, как было условлено, позвонила в начале девятого. Михаил Александрович ответил, что может принять в 8 часов вечера. Когда я была в районе и видела положение дел там, у меня даже мысли не было, что я буду волноваться, идя на прием к Михаилу Александровичу. Теперь было не то. Надо ли говорить, как я волновалась? Но идти было нужно. Самыми трудными были последние шаги от калитки до высокой открытой веранды, где сидел Михаил Александрович. Наконец-то я поднялась, Михаил Александрович пошел навстречу. Поздоровались, он спросил мое имя-отчество.

– Вы, Мария Ивановна, не писали мне когда-нибудь раньше?

Я ответила, что теперь не писала; может быть, Светлана (дочь

Михаила Александровича) упоминала мое имя, она занималась у меня в ЛГУ?

– Нет, нет, – ответил Михаил Александрович и сделал жест, как будто рассматривает что-то на ладони правой руки. – Нет, это что-то зрительное.

– Да, я писала вам, но это было очень давно, перед войной, когда мне не удалось получить назначение на работу в Вешенскую…

– Ну, я же говорю: «Вы мне писали, не отпирайтесь!»