– Не волнуйтесь, у меня ещё на сигареты останется, - он подмигнул и достал толстую пачку евро, - сдачи не надо…

– Нам нельзя, вы что!
– шёпотом вскричала она.

– А я забуду взять сдачу… вот, видите, уже начал забывать, - произнёс он, глядя, как она выписывает билеты.

– Спасибо вам огромное, конечно…

Видимо её убедила физиономия тестя, или Мишель был ей симпатичен, не суть важно. Как добрался до посадки окольными путями, он бы потом никогда не вспомнил. Но помнил он другом, о важном — его теперь наверняка вычислят.

Они узнают, что в последний момент на имя Мишеля Рено были выкуплены оставшиеся билеты бизнес-класса. И, хоть это не было ошибкой, оставался неприятный осадок. Увы, не всё так гладко сложилось, как хотелось бы. Правда был шанс, что они полетят в Иерусалим, за гречанкой. Этот вариант тоже был неприятен. Карты складывались нехорошо, очень нехорошо.

  ***

Грустное личико смотрело в окно, и небольшая слёзка набухла под глазом. Потом она стекла по щеке, оставив след на макияже. Мишель подумал, что ещё пару таких слез, и появятся веснушки, которые он запомнил из досье.

Надо было как-то начинать разговор, и отвлечь её, пока она не смыла таким образом весь грим.

– Вас что-то огорчает за окном? Уверяю вас, эти тучки не стоят и половины вашей слезы… Знаете, все мировые религии согласны, что чем выше тем больше позитива.

 - Спасибо за сочувствие… - она вытерла слезу.
– Иногда мировые религии ошибаются, и мир рушится как карточный домик… в самый неподходящий момент.

– У меня вот тоже, вся жизнь разрушена… И что? Не унываю. Ведь если кто-то дал нам эту жизнь, он как-то о ней позаботится, не так ли? Не дали же её вам так, чтобы однажды, ни за что ни про что, потерять?

– А вы, я смотрю, проповедник, - в её глазах, мелькнуло, что-то вроде интереса.
– А почему «тоже» разрушена? Вы думаете у меня разрушена?

– Нет, я так не думаю. Просто, такие мысли приходят, глядя на ваши грустные глаза…

– А у вас что, тоже что-то случилось?

Тут Мишель понял, что за эту ниточку надо хвататься как можно быстрее и сказал:

– Да, у меня случилась беда. Я потерял самого себя… - он постарался изобразить философическое выражение лица.
– Если вам интересно, я мог бы рассказать…

– Ну, если мне не наскучит… - и подобие улыбки промелькнуло на её лице.

– Я три года провёл то ли в коме, то ли в летаргическом сне.

– Какой ужас! Как же это вы перенесли?
– теперь уже неподдельный интерес блестел в её глазах.
– Расскажите, пожалуйста.

– Если бы я помнил как всё это произошло…

И Мишель рассказал ей свою историю, конечно, умолчав о Даре и событиях последнего месяца. Между ними начала возникать какая-то доверительная симпатия. Чем больше он говорил о своих приключениях, тем сильнее они оба понимали, какова была нужда в таком общении. Рената-Фелисия слушала очень внимательно, а когда он закончил вдруг сказала:

– Теперь у вас, наверное, появился какой-нибудь дар, но вы об этом пока не знаете.

– А почему вы так думаете?

– Ну… - она замялась, - так, мне, кажется, бывает. Разве нет?

– Ну ладно, я вам открою один секрет… - он наклонился к ней поближе.
– Есть у меня один дар. Вы обещаете никому не говорить?

– Конечно!!! Я вся во внимании… - её красивые глазки заблестели двумя чёрными маслинками.

– Я могу говорить на разных языках. Подозреваю, что раньше не мог… - сказал полушёпотом Мишель, и про себя подумал, что раскрываться полностью рано.

– Тогда и я вам открою кое-что, - её заговорщический шёпот слегка перекрывал авиадвигатели.
– Только обещайте мне, что это останется тайной.

– Конечно, я ведь теперь с вами связан… так сказать, своей тайной…

– Да, так вот, - она наклонилась с его уху так, что он почувствовал запах её волос и чего-то ещё, невероятно притягивающего.
– Я упала в Великой Пирамиде, и не приходила в себя две недели. Представляете?

– И две недели вы там лежали, и вас никто не нашёл?

– Да нет же, - она засмеялась и хлопнула руками по коленкам, - нет же. Лежала я в госпитале.

– Только не говорите, что вам тоже открылись языки!

– Нет. Ничего подобного. Просто мне стал являться один человек. И я лечу, чтобы найти его.

  ***

Тут Мишелю пришлось немного напрячься, чтобы сделать серьёзное лицо:

– А как он вам является? Во сне?

– И во сне тоже. Но самое удивительное… - она сделала паузу, как бы размышляя, стоит ли продолжать.
– Хотя, впрочем, это не важно.