Шрифт:
Сильны номады искусством верховой езды в одиночку. Но для конного боя важно не только это. Ежедневными многочасовыми изматывающими тренировками Дион приучает всадников к четкому выполнению целым отрядом полуоборотов и полных оборотов, добиваясь такого совершенства, когда весь отряд легкостью перестроения похож на единое тело, подчиняющееся строгой воле.
— Зарина! Прикажи своим кузнецам — они все равно скучают, бездельники! — отковать шипы по такому рисунку. — Дион спрыгивает с лошади, чертит на мягкой, взрытой копытами земле схему. Зарина, придержав коня, следит за ним. — С их помощью легче конем управлять!
Дион вдруг почувствовал на себе чей-то упорный взгляд, оглянулся. Так и есть, Гобрий опять на холме рядом со своей пегой кобыленкой. Ревнивые лучики его узких глаз колют в спину Диона — значит, в строю снова непорядок?
— Эй, Ант! Ассан! Шея заболит, если так долго смотреть на Зарину… Да и ослепнуть можно, на солнце глядя! А ну, оба марш на правое крыло!
Глаза урода светятся благодарностью, и он переводит взгляд на Зарину.
Как и скифы, сираки — это народ-войско, ибо все взрослое население — воины. Лук и стрелы, длинные мечи и копья знакомы им с детства. Но эта броненосная конница будет ядром постоянного войска!
— Копья к бою! Ослабить поводья! Полным карьером, ма-арш!
В тяжелой железной броне, подобные кованым статуям, горяча коней криками, мчатся молодые воины. Острие копья сильно выдвинуто вперед, древко посередине перехвачено ремнем и прикреплено к шее коня, задний конец его петлей крепится к седлу. Привстав на стременах, всадник обеими руками направляет копье в цель. Если оно упрется в препятствие, воин не вылетит из седла. В копьях вся сила сарматской конницы. Когда сарматы идут в атаку, держа лошадей голова к голове, нет силы, способной противостоять им. Любая другая конница бессильна против такого напора — ей нечем защитить себя от страшных сарматских копий.
Эллин учил катафрактариев [39] Зарины применять в атаке клинообразное построение, опрокидывающее вражеский строй, разрезающее его надвое. Он нацеливал их на ближний рукопашный бой, на удар копьями, на рубку мечами в конном строю. Он отдавал сиракской молодежи весь свой богатый боевой опыт, знание римской стратегии, а также перенятые у других варваров тактические приемы. Сиракская конница должна быть готова к любым неожиданностям, к встрече с любым врагом.
39
Катафрактарии — воины тяжелой конницы, имеющей особое снаряжение и вооружение: металлический доспех воина, пика, как главное оружие наступления, и конский доспех (катафракта). Как правило, катафрактарии атаковали противника в тесно сомкнутом строю с определенной тактической целью.
С наступлением зимних холодов время тренировок резко сократилось. В долгие, скучные дни, когда над степью шумит шургай — сильный ветер с мелким колючим снегом, от которого скот прячется за хворостяными заграждениями или в вырытых в земле загонах, — Зарина вместе с Гобрием приходила в хижину Диона. По многу часов сидели они у алтаря, освещаемые его блеклым огнем. Зарина училась греческому письму, слушала рассказы старого воина о богах и героях, о нравах его далекой родины и битвах, пережитых им. Только о христианстве он не обмолвился ни разу.
Рассказы о подвигах Геракла заставляли Зарину то бурно радоваться его победам, то неметь от ужаса. Она глухо вскрикивала, всплескивала руками, звеня браслетами, вскакивала с места и, как истинная эллинка, восклицала:
— Разрази меня Геракл!
Весной возобновилась боевая учеба. Еще до восхода солнца воины покидали крепость. Ветер играл конскими гривами. На холодный металл доспехов и оружия садилась седая роса. И весь день, долгий и горячий, весь день — в седле!
Дион вновь отрастил бороду. Она еще больше побелела, словно выгорела на солнце, выцвела на степном ветру. Быстрый конь — светлый ксант — уносил его во главе стремительного отряда в бескрайнюю степь, где бешеной скачкой он пытался прогнать подступающую иногда непрошеную тоску. В легкой пелене тумана, оседающего по утрам в низинах, виделись ему узкие улочки родного города, а то вдруг всплывали пред ним полные укора глаза сына. Теперь он уже знал, что рано или поздно оставит добрых, доверчивых сираков и отправится в неведомое ему дальнее море испытывать судьбу. Может, где-нибудь его путь пересечется с курсом военного корабля, на котором прикован навечно раб Аполлоний…
Красные языки огня, пляшущие на курганах, всегда вселяют в молодых воинов трепетное ожидание грядущей битвы. Сигнал боевой тревоги пришел с севера, с пограничных земель вдоль Дона. Там сираки соседствуют с роксоланами. После неудавшегося посольства Томирии разбойные племена стали беспокоить сиракские кочевья. Они угоняли скот, грабили, убивали и исчезали в степном мареве раньше, чем приходила помощь. Вот и сейчас горят костры на курганах: в сиракской степи — враг.
Дружина выступила в поход ночью. Путь лежал вдоль Ахардея, сопровождавшего воинов ободряющим шепотом камыша. Степь была залита молочным сиянием запутавшейся в паутине облаков луны. Было видно, как вдали, на краю равнины, вспухают редкие клубы тумана и грузно ползут вверх, на небо. От них падают на Землю и крадутся по макушкам трав черные тени, безмолвные, одна за другой, словно волки, идущие на охоту. Всадники движутся бесшумной рысью, несокрушимая сталь мечей покойно дремлет в ножнах.
К утру воины Диона уже въезжали в становище рода Быстрого Тарпана. Но никто не встречал дружину, не горели костры между красными, пестрыми и черными шатрами. Из-за тяжелых ковров, скрывавших входы в шатры, выглядывали старики. Дети не сразу высыпали наружу, но любопытство взяло верх, и они робко обступили всадников. Женщины отчужденно держались в стороне, готовые в любой миг обнажить мечи, и если не спасти лагерь, то хотя бы погибнуть с честью.