Шрифт:
– Был я в опасности?
– Да.
– А теперь?
Доктор колебался. Рауль повторил вопрос.
– Надеюсь, что нет, – сказал наконец доктор.
– Заклинаю вас, – продолжал кавалер, – хорошенько подумать о слове, которое вы мне дали сейчас!.. Для меня чрезвычайно важно знать в точности, сколько времени остается мне жить… От этого зависит весьма многое… Связи, соединяющие меня с высокими особами в королевстве, не могут быть вдруг разорваны; словом, моя жизнь не принадлежит мне и я не имею права умереть, не будучи предупрежден заранее…
Эти странные слова и хладнокровие, с каким они были произнесены, произвели на доктора глубокое впечатление.
«Этот человек, – подумал он, – высокого ранга, я могу откровенно говорить с ним, истина не испугает его…»
– Вы слышали, что я вам сказал? – спросил Рауль.
– Вы спрашивали меня, – отвечал доктор, – существует ли еще опасность?.. Существует.
– Стало быть, я могу умереть каждую минуту?..
– Да.
– Подумайте хорошенько и скажите, сколько часов могу я еще прожить?
– Я не могу отвечать на ваш вопрос положительно; в настоящем случае наука нема…
– Бред возвратится?
– Без всякого сомнения.
– Скоро?
– Вместе с припадком горячки, который скоро наступит.
– Итак, если я должен сделать какие-нибудь распоряжения, мне надо поторопиться, не правда ли?..
– Советую…
– Благодарю, – сказал Рауль, – благодарю тысячу раз, что вы положились на мое мужество и не скрыли от меня ничего… Теперь еще один вопрос… Остается ли надежда на выздоровление?
– Без сомнения, в вашем возрасте природа представляет множество средств до того сильных, что никогда не надо отчаиваться.
– Однако эта надежда очень слаба, не правда ли?
– Признаюсь.
– Благодарю еще раз… Теперь, когда вы сказали мне все, будьте так добры, позовите моего слугу.
Жак ждал в сенях и тотчас прибежал к барину.
– Друг мой, – прошептал ему кавалер, – возьми из чемодана двадцать пять луидоров, проводи доктора до дверей, отдай ему деньги и дай понять осторожно и вежливо, что я желаю, чтобы он более не возвращался. У меня есть причины действовать таким образом.
Жак тотчас повиновался. Хотя доктор нашел этот поступок очень необычным, однако в глубине души он обрадовался, потому что, считая Рауля уже при смерти, предпочитал, чтобы он перешел от жизни к смерти без его посредничества. Жак вернулся, исполнив поручение.
– Друг мой, – сказал кавалер, – через несколько часов меня не будет на свете…
– Что вы, кавалер! – вскричал слуга, остолбенев. – Что вы? Полноте!.. Это невозможно!..
– До того возможно, – возразил Рауль с улыбкой, – что это непременно случится… и, говоря откровенно, я не очень огорчаюсь… Заслуживает ли эта жизнь того, чтобы сожалеть о ней?
Жак не мог удержаться от слез; кавалер прибавил с живостью:
– Зачем приходить в отчаяние? Это ни к чему не послужит, да теперь и не время… Я должен отдать тебе приказания… Исполнение этих приказаний требует чрезвычайной поспешности, притом надо действовать очень осторожно… Я могу положиться на тебя, не так ли?..
– До самой смерти! – пролепетал Жак, рыдая.
– Ты знаешь, что я торопился возвратиться в Париж в ту проклятую ночь, в которую случилось с нами это несчастное происшествие?..
– Знаю, кавалер.
– Судьба решила иначе: вместо того, чтобы быть в Париже в добром здоровье, я умираю здесь! Но меня там ждали, и я должен был отдать некоторым особам бумаги, содержание которых должно остаться тайной для всех. Эти бумаги я поручу тебе отвезти по принадлежности.
– Я исполню ваши приказания в точности, клянусь вам!
– Подай мне черепаховую шкатулку, которую ты кстати догадался вынуть из кареты. Если не ошибаюсь, я вижу эту шкатулку на камине.
– Вот она, кавалер.
И Жак поставил на постель шкатулку.
VIII. Поручение
Рауль снял с шеи крошечный золотой ключик, висевший на черной ленте. Этим ключом он отпер шкатулку, из которой вынул два пакета с бумагами, перевязанными красными шнурками, припечатанными огромной печатью с изображением демона. Красным карандашом, который находился там же, в шкатулке, возле бумаг, Рауль пометил пакеты номерами 1 – м и 2 – м.
– Жак, – сказал он потом, – слушай меня хорошенько и не забудь ни одного слова.