— Всё, нефть здесь!

Кое как собрав ледобур, начал бурить. Когда бур провалился, аккуратно извлёк его и положил рядом. Шумовкой прочистил лунку. Пока всё получалось неплохо. Из ящика достал удочку, банки с наживкой.

— Мотыля убери опять в ящик, а то замёрзнет. — напомнила кошка.

— Сама смотри не задубей.

Собака понюхала лунку.

— Чё то рыбой не пахнет: — разочаровано протянула она.

Я хуйнул одну банку червей в лунку.

— За что ты их так? — кошка непонимающе уставилась на меня.

— А что, Затевахин с Сабанеевым против?

— Да нет, просто у нас всего две банки было, теперь может не хватить.

— Если вы думаете, что я тут до утренней зорьки, то вот уж хуй!

Размотав леску, и нацепив мотыля я опустил снасть в лунку.

— Я посмотрю чего у других делается, — сказала собака и не спеша побежала прочь.

— Доволен хоть, что выбрался на природу? — спросила кошка.

— Есть свои плюсы, но ноги тоже уже подмерзают, — сказал я и привстав стал перетоптываться.

— Не шуми, рыба всё слышит, — укоризненно сказала кошка.

— Что ж мне теперь, без ног, как Маресьеву, оставаться?

— Смотри сам, только мне рыбы свежей хочется.

И тут кивок на удочке резко нагнулся.

— Подсекай! — зашипела кошка как безумная.

Я схватил удочку и со всей дури дёрнул вверх. Потом скинул варежки и трясущимися руками стал выбирать леску. Не пизжу, но холода в тот момент я не чувствовал. Когда наконец из лунки на лёд вылетел, и заиграл на солнце небольшой окушок, мы с кошкой издали победный кличь. Я отцепил трофей и насадив мотыля опять погрузил снасти в воду. Следующая рыбина оказалась корюшкой.

— Ножом её порежь, и на неё же и лови, — посоветовала кошка.

— Откуда же ты такая умная? — удивился я.

— Самообразование, — с достоинством отвечала она.

И началось. За десять минут я поймал семнадцать хвостов. В основном корюшка, хотя попалась одна приличная плотва и ещё три окуня. Подбежала собака.

— Ого, вы наколотили! Максимум, что видела, это пять рыбин.

— У кого?

— У этого, в пыжиковой шапке, видать <бывалый>.

— Новичкам везёт, — подмигнул я.

Через пол часа количество рыбин дошло до тридцати пяти.

— Ну давай ещё с пол часа посидим и домой, а то для первого раза как-то подозрительно кучеряво, — говорю я животным.

Те неожиданно согласились. Хотя мне просто показалось, что подмёрзла меховая братия.

За следующие полчаса попался только в усмерть укуреный ёрш.

Я сложил рыбу в ящик, смотал удочку и взвалил всё на плечо.

— Ну пошли, Сабанеевы.

Проходя мимо <пыжиковой шапки> я поймал на себе неодобрительный взгляд.

— Как улов? — спросил я со скрытым чувством ликования.

Но тот почему то молчал. <Может не услышал?>, предположил я. И переспросил:

— Клюёт хоть?

Рыбак скривил недовольную рожу и махнул рукой, чтоб я не мешал. Да и хрен с тобой, подумал я и пошёл к берегу. Когда отошли на расстояние, с которого нас было не слышно, собака сказала:

— У него мотыль во рту.

— Чего? — не понял я.

— Чтоб мотыль не замёрз, он его во рту греет.

И тут я блеванул. Когда спазмы в желудке закончились, я обтёр рожу снегом, достал водку и прополоскал горло. Пару секунд поколебался- сплюнуть водку, или проглотить, но всё таки выплюнул. Без происшествий мы добрались до берега и по протоптанной дороге вернулись на станцию. Назад ехали в почти пустой электричке. Когда добрались до города, я понял, что очень устал. Тяжесть поклажи, свежий воздух, мороз, сделали своё дело. Но хоть и велик был соблазн добираться до дому на тачке, я логично предположив, что рыбака хер повезут, поплёлся в метро.

— С собакой нельзя, — замахала мне рукой тётка в будке, и добавила, — Без намордника!

Я так заебался, что повернувшись к собаке сказал:

— Ответь ей, что-нибудь, у меня сил нет.

Та повернулась к бдительной работнице метрополитена.

— Я вегетарианка, но если будете провоцировать, могу и за ляжку цапнуть.

Мы прошли не заплатив мимо бесчувственного тела. Хоть какая-то польза от звериного пиздобольства.

Дома решил пригласить Марину на жареную рыбу. Точнее, чтоб она пожарила, а потом мы вместе сожрали. Кошка с собакой вытребовали себе сырую. Дал им всё, кроме корюшки. Помылся и пошёл.