Шрифт:
От изумления он даже присел.
— От зараза!
Она кивнула.
— Сколько?
— С двенадцати тысяч.
— Так быстро? Невероятно.
Она грустно улыбнулась:
— Дракон.
Он хлопнул себя раскрытой ладонью по темечку.
— Дракон! Господи Иисусе! Ну конечно, Дракон. При таком постоянном облучении. Фабрика интеллекта. Розанна, — он раскинул руки, — я буду целовать следы твоих ног.
— Достаточно сами ноги.
— Это как бесплатное приложение. Хм, ты проверила, все ли они идут от одной ветви?
— Обратному нет доказательств. Прежде всего — проблема скорости перемещения. Духи двигаются со скоростью нескольких сантиметров в секунду, но не знаю, в какой степени это их собственная мобильность, а в какой, я бы так сказала, spiritus movens [144] . Деревья познания, те, что с юга Дракона, белая разновидность, уже теперь делают метр в сутки. Следовательно, на пути к интеллекту происходит переход к полной хищнической специализации, исчезают характерные свойства евглоидальности; честно говоря, это меня поразило. Они гораздо массивнее теперешних деревьев, и если только ты посмотришь внимательнее...
144
движущий дух (лат.).
Он резко вскочил, принялся размахивать руками, словно возбужденный мальчишка.
— Не говори! Не говори! Иначе у меня убежит аналогия. Я должен подумать.
Он вышел из лаборатории, из дома, по привычке присел на ступенях, ведущих в сад. Сквозь окно она видела только его ноги, однако ей не было нужды смотреть, чтобы представить себе выражение его лица. Она снова присела к экрану, рассеянно глядя прямо перед собой, не замечая графиков и символов. И она не знала, что делать с руками. Потом закинула ногу на ногу, закурила и горько улыбнулась стене:
— Стервец.
Тем временем Петер сидел на ступенях и пытался поймать разбегающиеся мысли. Что-то мельтешило на грани ассоциаций. Он крутил головой, стискивал кулаки. Запищал телефон, он выключил его. В отчаянии взглянул на диск Гендрикса, разделенный терминатором на огромную черноту и маленький пурпур. Все это походило на попытку поймать дым.
«Так что уже не себе до псевдохлорофилла», — проговорило ближайшее дерево голосом Розанны.
— Заткнись, — автоматически прикрикнул на него ван дер Крёге.
«Потаскуха пусть кретинка! А выглядит куда там верно? Если дам тебе по морде», — проговорило оно еще тремя различными голосами.
В ответ разболтались два соседних дерева.
«Французу прямо-таки половинка» (Зеленый Ясь). «Ну да я ему гамак из задницы повырываю» (Сиена). «Между жабой» (не распознал). «Подай-ка мне» (Розанна). «Хе-хе-хе я тебя прошу» (он сам).
«И бутылка рома!» (фон Принц). «Ароматическим углеводородом» (Мэри Вторая). «Ааааааааа» (не распознал). «Клеп хасид Фаренгейта» (Зеленый Ясь). «Как же, жди» (Розанна).
«Зеленый как раз вполне хр-р», — ответило голосом Петера помеченное номером пять дерево, которое и начало весь диалог.
В ответ восьмой номер расплакался голосом Розанны, а номер четырнадцатый пукнул. Номер пятый издал свист, напоминающий выпускаемый пар. Шестнадцатый ответил далеким раскатом грома. Ван дер Крёге сообразил, что эта стохастическая беседа начинает проявлять серьезные онома-топеические искажения, и продекламировал фрагмент из Уильяма Блейка, вставил Райнера Марию Рильке, добавил нецензурщины. Результат последовал незамедлительно.
«Чтоб тебя с антенны Вашингтоном! В Швейцарию вообще прибить этого Петросо чтоб его».
«Всегда что ли конечно тебя ты уделал? Отделался отвращением и все по доброте своей? Однако ж примерно половина наполовину».
«Страх страх одновременно станции которому с тридцать пять бабенок, почему у тебя такие кредитные показатели выше. Ух! Зараза какая-то».
«Сделано этак дешево выплюнь это слово ха-ха-ха деревьям познания теперь времени идиотским может даже frutti di mare [145] ».
145
дары моря (um.).
«Иииии не плюй мне на ноги экземпляром номер наоборот взаимно не в рамках».
«Придумал ты, — тут пошел фрагмент на французском, вероятнее всего, в исполнении Сиены. — По лбу».
— «Я люблю вечерами бродить по окраинам города, вдоль границ нашей сомнительной вольности, — начал Петер, чтобы подлить масла в огонь. — Наблюдаю сверху за тем, как копошатся армии их мира, слушаю гул барабанов...» [146]
Это явно подхлестнуло деревья познания под номерами пять и девять.
146
Строки из «Донесения из осажденного города» Збигнева Герберта.